Burning Man

Мои дорогие родители, бабушка, сестра и брат, друзья родителей и родители друзей. Искренне прошу вас: не читайте эту историю. Так будет лучше. Мам, ты обещала. Спасибо. Бабушка - я серьёзно. Закрывай страницу. Моё дело предупредить.
 
Здравствуй, моя консервативная страна. Сегодня я дам тебе прекрасный повод обвинить меня во всех прегрешениях, рассказать соседям и коллегам, какая я плохая. Попытайся забить меня как торчащий гвоздь обратно в стену. У тебя хороший старый ржавый молоток. Но мне совершенно все равно. Потому что я пишу не стране. Я пишу тебе, милый друг. Я пишу твоему сердцу и душе.
 
Сегодня ночью я снова оказалась в своей постели по адресу Пало Альто, Эмерсон Стрит в доме Дяди Джона (назван так в честь одноименной песни группы Greatful Dead). Неоновая лампа нежно освещает белое мягкое одеяло. Но мне оно противно. Горькая, обедвиживающая тоска охватывает мое тело. Пустота внутри. Я чувствую себя ребенком в пижаме, за которым прилетал Питер Пэн. Он взял меня за руку и, минуя крыши домов, мы понеслись к звездам и попали в волшебную Неверландию,… и я видела этот мир. Это волшебство, которое так редко удавалось создать моему воображению в самых сладких и загадочных снах.
 
А потом “бум”! Хлопок, и я опять в своей постели. В комнате так тихо, мне кажется, что меня оглушили. Я в ужасе таращусь в темноту. Он что мне приснился? Где Питер Пэн? Где тот сладкий мир? Подожди, я же помню крики людей, я помню эти краски…
Ведь это был не сон?!
Я докасаюсь до своих волос и понимаю, что они сбиты в дреды. Смотрю на тело, а оно покрыто белой пудрой. White magical dust. Ее так просто не смыть. Нет, это был не сон. Это была реальность. И пусть этого города больше не существует, пусть эта пустыня опять совершенно чиста  от следов человека, домов и волшебных машин. Пусть мое сердце разбито, а душа опустошена. Но у меня есть одно. Одно мое самое дорогое оружие: память. 
И я раскручу ее с тобой, как огромное веретено сверкающих ниток, и начну с самого начала. Мы съехали с главной трассы и понеслись навстречу солнцу. Америка предстала предо мной в самой любимой моей версии: горы, поля и бесконечная черная полоса дороги с ярко-желтой пестрящей змеей, разделительной полосой. Если я смотрю на эту полосу, знай - у меня все хорошо. Как я мечтала снова увидеть эту дорогу. Самый яркий символ свободы в моем воображении - это пустая теплая трасса, скорость и чистота мыслей.
Когда мы подобрались к пустыне, солнце уходило за горы, окрашивая их в мои любимые оттенки розового, синего и фиолетового. 
Роб говорит:
-Где-то там в пыли находятся семьдесят тысяч человек.
 
Мы свернули в пустыню и выстроились в ряд машин. Видимо ставиться будем в темноте. С уходом солнца воздух немедленно охладел. Пустыня приветствовала нас своей дикой, необузданной грацией. Вмиг в воздухе закружились вихри пыли. Я оглянулась назад и увидела через заднее окно кузова, как безумным танцем пляшет “странный демон” - самодельная игрушка, подаренная мне Билли. Я привязала ее к ручке велосипеда. Без велосипеда на фестивале не обойтись. Ветер гонял демона во все стороны. 
 
Я не могла больше ждать и вышла на улицу. Откопала в рюкзаке свои очки пилота и открыла глаза. Белая пыль в миг обняла меня, окрасив как хамелеона в свой цвет. Мой золотой плащик, купленный в секонд-хенде и заботливо мной раскрашенный, развивался на ветру. Я пошла вперед, чувствуя, что рядом со мной, невидимые остальным, идут Маленький Принц и отважный летчик Экзюпери. Люди улыбались мне за окнами машин. Мы приветствовали друг друга немыми кивками. 
Я дошла до первого проверочного пункта. От пыли в воздухе стало тяжело дышать. Первые местные жители-охранники остановили меня. Оба они были одеты в черную диковинную одежду со значками, заклепками, лентами и чем-то еще. На них были огромные очки и платки, закрывающие рот. Сложно было угадать, какое у кого лицо. Они напомнили мне огромных готический воронов.
-Дальше без билета нельзя, девочка.
-Я знаю. Я просто решила прогуляться.
-А, ну это пожалуйста. Откуда ты?
-Из России.
-А как зовут?
-Даша.
-Dasha from Russia. Welcome.
 
Поднялся вихрь, и я спряталась за треугольным конусообразным навесом. Там помещался всего-то один стульчик и какие-то вещи. Такое укрытие от ветра. За ним я и дождалась Роба и нашей машины.
 
На втором входе у нас проверили вещи. Проверка занимала долго, потому что люди, ехавшие в RV, так называют дома на колесах, подвергаются серьезной проверке на спрятанных под вещами людей. 
-Иначе неплохой был бы бизнес. По восемьсот баксов за человека, например. 
Билет на Burning Man почти невозможно достать. Только один день в году он стоит 390 долларов, и тогда его немедленно выкупают. В остальные дни он стоит все восемьсот. 
-О, я уже слышу звуки гонга.
-Что за гонг?
-Это значит проверяющие нашли еще одного девственника.
В кромешной темноте мы подъехали к третьему пункту проверки, где разодетые в какие-то сумасшедшие вещи и цвета люди выявили, что я “девственница” ( в первый раз на Burning Man) и потащили меня делать ангелочка на песке. Потом мне вручили большую палку и предложили ударить в гонг. Гул раздался на пол пустыни. 
 
И мы въехали на территорию. В темноте со всех сторон виднелись разноцветные огни, одна музыка сменяла другую… Вдалеке периодически сверкало пламя. Невозможно было понять, что вообще происходит. 
 
Я переодевалась со скоростью света. Одела прозрачный боди и свой плащик, вскочила на велосипед и понеслась в свой Бернинглэнд. Я не знаю, как описать это. У меня нет слов. Как любого ребенка, попавшего в волшебный мир, меня разрывало. Я хотела быть везде и всюду. Прямо сейчас! Немедленно! 
 
Территория Бернинг Мэна огромна. Физически невозможно увидеть все. Она сделана по подобию часов. В самом центре стоит гиганский деревянный человек. Он светится огнями. Голова его причудливой угловатой формы, вдоль тела идут маленькие окошки. Руки опущены вниз. Он горит зеленым и розовым. В темноте его не с чем спутать. Этот человек символизирует сердцевину часов. Как будто если бы он был тем самым гвоздиком, который держит стрелки. Вокруг него и расположился весь остальной город-циферблат. Улицы -это время. Каждая улица - плюс 15 минут. Пересекающие их круги названы словами, начинающимися с каждой последующей буквы алфавита. А, B, C, D, и до  L. Несмотря на широту территории, на ней очень легко таким образом ориентироваться.
 
Улицы начинаются на приличном расстоянии от самого Бернинг Мэна. Так же, как и цифры на часах. На этой пустой от палаток, домов и лагерей земле и встречаются все жители сумасшедшего королевства. Огни приветствовали меня со всех сторон. Мимо проезжали какие-то невероятные создания: корабли, трехэтажные единороги, акулы, рыбы, кошки, просто гиганский треугольник, машины как будто из будущего, самые разные существа, дома, самолеты…. замки…. Внутри них сидели жители этой странной странной страны, обвешанные светом, в шубах и других мягких одеяниях. Отовсюду звучала музыка, мимо проносились велосипеды, их колеса горели, меняя цвет. Кажется, это огромная шляпа волшебника, из нее торчат уши зайца. Они что двигаются? Где-то в далеке возвышается огромная фигура голой женщины.. Это что змеи? Точно змеи! Да это же голова Медузы Горгоны! Я подьезжаю к ней, и змеи выпускают по очереди изо рта огромные волны огня! В прохладной ночи он освещает ликующих жителей и дарит тепло. А холодает тут быстро. О боже, это что робот? Огромный робот-осьминог! Его глаза двигаются, все восемь рук бегают вниз-вверх, под ним на диванчиках сидят люди, а он вместе с ними двигается. Как такое можно построить? Это же сон, Господи, это сон.
 
Я начинаю сходить с ума. Этот мир хватает мое воображение врасплох. Я просто теряюсь, как рыба посередине чужого океана. Куда плыть? Что делать? 
 
 


DCIM100GOPRO


DCIM100GOPRO


DCIM100GOPRO


DCIM100GOPRO

 
 
Я прошу Роба отпустить меня и говорю, что хочу раствориться. Мои глаза не хотят моргать, чтобы не пропустить ни одной доли секунды. Что если я их закрою, и все исчезнет? Но нет, оно не исчезает. Они мне улыбаются. Они зовут к себе. 
Я захожу в бархатно-красный бар… Маленькие круглые лампочки сложились в название “EGO TRIP”.
Потрясающей красоты высокие мужчины в сумашедшей одежде приветсвенно улыбаются и расходятся передо мной в стороны. Из налобного фонарика у меня торчат малиновые перья, на руках белые перчатки, волосы еще завитые и легкие, взлетают на ветру. На груди весит розовая светящаяся как волшебный эликсир счастья палочка. 
 
Мне кажется, что я под наркотиками или сильно пьяна. И от того, что это не так, мозг, не понимая как еще оправдать все это безумие, решает, что нужно восполнить отсутствие чего-либо в крови. У всех в руках свои чашки. 
-А как получить здесь напиток? - вежливо спрашиваю я у первого красивого юноши. 
-Нужно протянуть чашку.
-Это что бесплатно?
-Здесь все бесплатно. О чем ты говоришь?
-Что серьезно? Ты шутишь?
-Ты что впервые на Бернинг Мэне?
-Я приехала десять минут назад….
-Oh…
Во всех сторон начали подступать юноши. В их глазах отражались огни. 
-Она первый раз! Поздравляю! У тебя есть чашка? Вот, держи мою. 
Я выпила рюмку Капитана Моргана. Жар пробежал по горлу. Но легче мне не стало. 
 
“Наркотики. Мне нужны наркотики. И самый красивый мальчик во всей пустыне. Хочу влюбиться. Хочу сорваться и полететь в пропасть. Хочу выйти в пустоту. Немедленнно. Срочно. Сейчас”.
 
Но, конечно, этого не происходило. Я пыталась общаться с людьми, и они были совершенно прекрасны. Но мне всё было мало. Я не могла успокоиться. Я осознавала неадекватность собственной жадности и неугомонности, но ничего не могла с собой поделать. Я хотела что-нибудь. Что-нибудь. И довольно быстро, хоть и неправильно, я это “что-нибудь” достала, напрямую попросив.
 
-Ты делаешь это неправильно. Ты знаешь о чем я. - сказала мне одна старая женщина, наливая малиновый пунш.
 
Я понимала, о чем она говорит. Такие вещи не просят. Ими угощают.  Но я не могла ждать этого момента. 
И сидя в RV, среди труппы потрясающих людей, которые как будто сбежали из цирка, я угощалась волшебным порошком. Но я уже слишком испорченная Южной Америкой девочка, где эта пудра делается и блестит, как снег. Она не кусает за нос, а нежно замораживает его. От этого кажется, что воздух стал сладким и мягким. Эта пудра укусила. Но я получила свое маленькое моральное удовлетворение. Переодевшись в шубу, я объехала весь циферблат по кругу, зависнув понемножку везде, где что-то попадалось на пути, и не найдя того-не-знаю-чего, я отправилась спать. Спустя два часа сна я проснулась в поту, задыхаясь. В палатке было нечем дышать. Как будто я опять в лагере МЭИ в Алуште.
 
Я выползла наружу и спряталась в кусочке тени на земле.
Меня разбудил Роб. Земля отдавала свою прохладу, и я плотно прижала к ней ладонь. Вмиг стало неважно, испачкаюсь я или нет. Перевоплощение в зверя этой пустыни началось.
 
Мы сели на велосипеды и поехали в центральный шатер на шести часах. Казалось, что мы зашли в гости в цирк, пока они разминаются и пьют свой утренний кофе. На маленькой сцене у стены шатра играла студентка Роба, Роузи. Здесь же сидели многие другие студенты, которых я знала уже три года как.
На всей территории это было единственное место, где что-то продавалось, а не отдавалось. Хотя за стойкой работали волонтеры. Мне был жизненно необходим ice coffee, о чем я поделилась с двумя сидящими на круглой скамейке с подушками мужчинами. 
-Так значит этот кофе платный?
-Да, три доллара, малыш. 
-Ну вот. У меня нет денег.
-Ну это ведь так просто решается….
Они вытащили по доллару и вручили мне. 
-Если у тебя нет денег, в следующий раз скажи: Can I manifest a coffee?
-Manifest?
-Да. 
-Что это значит?
-Это значит создать его из ниоткуда. А люди сделают остальное.
 
Вооружившись кофе, как спасительным эликсиром, я пошла гулять по шатру, не в силах определиться, где же в этом безумном мире лучше всего. Не понимая сама, чего ищу. Но эта непонятная необходимость найти то-не-знаю-что поедала меня изнутри, не давала успокоиться. Как дикое голодное животное в поисках еды. Люди вокруг занимались своими делами. Кто-то изучал стоявшие между лавочками картины, кто-то тренировался в центре шатра, выделывая такие акробатические трюки, что сердце замирает, кто-то учился акро-йоге. На одной из лавочек я приметила пухленького мужичка в смешной шапке и солнечных очках как глаза мухи. Он писал что-то в блокнот “Молескин”. Такой обычно позволяют себе только художники, писатели и прочие креативные товарищи. Я завела с ним разговор, и оказалась права. Он был писателем.
-How is your burn?-спросил он меня. Этот вопрос тут задает каждый. Своеобразное приветствие в стиле “как дела?”. “Как твое горение?”. Для новичка это первая подсказка: мы находимся здесь, чтобы сгореть как птица Феникс и перевоплотиться. Но я не чувствовала пока никакого перевоплощения и не знала, что ответить. Этот вопрос ставил меня в тупик:
-It’s good. I guess. I don’t know. I have this ichy desire to see everything. And it’s just not possible. I guess there are things that I expect to happen. I want them. But I can’t get them right away. And it doesn’t let me enjoy the moment for real. I know it’s stupid and wrong, but I can’t get rid of this feeling. I can’t be here and now, I’m lost.
 
За это время я сказала эти слова уже многим людям. Тут нельзя говорить неправду, это глупо. И я отвечала, что чувствую на самом деле. И каждый понимающе кивал и говорил, что да, это невозможно. Невозможно увидеть тут все. И нужно время, чтобы прийти в себя. Но их понимание не помогало. 
Однако писатель, наверное от того, что он тоже писатель, наконец сказал мне фразу, которую мой обезумевший мозг все-таки услышал и воспринял. Он сказал ее очень медленно, растягивая слова, как карамель в батончике Сникерса:
-At the Burning Man you might not always get what you waaant…. But you will always get what you neeed.
 
 
 
Это ударило меня как молния. И я перестала барахтаться, пытаясь плыть против течения, сама не зная куда. Я перестала бороться,  наконец-то расслабилась и позволила реке этого пустынного приключения нести меня самой. Доверившись ей. Это как законы природы или законы судьбы. Ты можешь хотеть чего-то сколько угодно, но решаешь в итоге все равно не ты. Решают джунгли. 
-Бёрнинг Мэн знает, что тебе нужно. Он знает лучше тебя. Поверь мне. И ты получишь все, что тебе нужно на самом деле. 
 
Я обняла писателя и пошла дальше по дорожке из мощенного желтого кирпича. Следующим на моем пути встретился сексуально-сказочной красоты афроамериканец. С идеально вырисованными мышцами он сидел с голым торсом, в разноцветных обтягивающих штанах, кожаных запыленных ботинках, с цилиндром на голове, к которому были приклеплены черные с красным на концах рога, торчащие вперед. На левом плече татуировкой красовалась огромная водная черепаха со знаком мира на панцире.
Любимое животное дорогого мне человека. Сердце улыбнулось. Магический черт плел фенечки и загадочно улыбался, посматривая по сторонам. У него были сладкие глаза и широкие скулы. Вы знаете, что людям с широкими скулами доверяют больше? 
Я завела с ним разговор. Не помню о чем именно, но рядом с ним мне было хорошо. Если бы все это был цирк, его должностью было бы зазывать людей внутрь. А я бы, судя по костюму, дрессировала слонов. В реальности он был учителем йоги, жил в Сан-Франциско и дорожил свободой воли. Его звали Справедливость. Это было его племенное имя. Тут у всех есть свое племенное имя, tribe name. Люди дают его тебе, и с этих пор ты представляешься этим именем. Точно как в моем любимом лагере, где у всех есть никнеймы. 
На его шее висела довольно весомая гайка, на каждой из сторон которой было по букве. Я прокрутила ее в руке. F-U-C-K-E-R.
-Fucker?
-Yeah. 
-Why?
-Эту гайку подарил мне друг. Знаешь, иногда люди подходят к тебе и начинают оскорблять. Они тыкнут в тебя пальцем и скажут: “эй, уебок”. А это твой им ответ. Ты уже защищен от их обзывательств. Ведь у тебя на шее и так висит это “клеймо”. 
 
Он замолчал и опять загадочно огляделся.
-Мне было бы очень интересно узнать, о чем ты думаешь. 
Он хитро глянул на меня.
-О чем я думаю? Ты хочешь знать?
-Да.
Он медленно выдохнул, расправляя плечи.
-Я сосредоточен на своих ощущениях, на осознании того, что я здесь. Я наблюдаю за ветром, звуками, природой вещей. И осознаю себя.
 
В этот момент к нам подошел не менее загадочный джентельмен. С вытянутым лицом, закрученными кверху усиками, тоже полуголый, с розовым зонтиком из ткани через плечо.
-Можно к вам?
-Конечно!
 
Оба они доставляли мне эстетическое удовольствие. Какие красивые люди. Мы обнялись, и он сел рядом. 
-Ты вкусно пахнешь.
-Спасибо! Ах, я немножко подустал. 
На его шее висела такая же гайка. Оказалось, что они знакомы. В какой-то момент разговора я спросила:
-Do you like boys or girls?
-I like boys.
Он улыбнулся. И до меня вдруг дошло. Я перевела взгляд на своего циркового зазывалу.
-And you?
Он опять загадочно улыбнулся.
-I like boys too.
Этого я никак не могла предположить. Мне стало еще интереснее с ними общаться. Наконец-то можно поговорить о парнях.
Мальчик с усами рассказывал о своем лучшем поцелуе, а я пользовалась случаем услышать, что чувствуют мужчины. Ведь обычно они такие скрытные.
-А потом он просто поцеловал меня. И это был один из лучших поцелуев в моей жизни. Главное в том, что вся наша связь происходила именно на уровне головы, а не где-то еще. Мы смотрели друг другу в глаза. И я вспомнил, как это чудесно. И как
давно у меня такое было в последний раз. Эта связь. 
-О, я прекрасно тебя понимаю. У меня был мальчик с самыми мягкими губами на свете. Мне кажется, никто не может целоваться лучше. Хотя мы не смотрели друг другу в глаза. Наверное потому что у обоих из нас они слишком сумасшедшие. Я тоже этого хочу. Просто наслаждаться от того, что смотришь человеку в глаза.
-Угу. - он прищурился и посмотрел задумчиво куда-то вдаль.
-Ну мне пора. 
Сексуальный циркач завязал мне на запястье свой браслет, который только что при мне сплел, и я отправилась дальше. 
 
Весь день я беспорядочно передвигалась по Бёрнинг Мэну, заводя разговоры со всеми незнакомцами, как с жителями придуманного мной сна. И каждый приносил в него что-то особенное. Мне даже удалось поболтать на испанским с мексиканцем, который напаивал меня коктейлем ‘Kid’s Delight’. Он был бесподобен. Розовый, из тертого льда, во вкусом кокоса, клубники и ананаса. Жаль, я забыла рецепт. Бармен ведь даже мне его рассказал. 
 
Я проходила мимо места под названием Pink Heart, где весь интерьер был сделан из плюшевого розового материала. Люди ели кокосовое мороженое, сидя на пушистой лавочке со спинками в форме сердца, и болтали ножками как дети. Некоторые лежали на огромных розовых подушках в круглой комнате, вход в которую был прикрыт прозрачной малиновой тканью, как в шатре Шехеризады. Многие сладко спали. 
Я качалась на круглых качелях и наслаждалась своей красотой, ветром и солнцем, когда пустыня решила снова обнять нас пылью. Она подбросила песок вверх как подбрасывает отец ребенка в воздух, и все вокруг пропало. Не было видно совершенно ничего, кроме белой стены, словно тумана. Я спрятала лицо в ладонях. 
Вдруг где-то вдалеке мне послышалась гитара. Это мираж? Нет. Я встала и пошла на звуки в облако пыли. Иногда рядом проплывали велосипеды с людьми, они становились видны только когда были уже совсем близко. 
В конце концов впереди показался маленький оазиз людей. Они стояли с гитарами и микрофонами. 
-Выбирай любую песню в нашем списке, мы сыграем ее, а ты споешь.
И вот мы стоим в пустыне, я практически голая, рядом трое больших усатых полосатых хипарей-музыкантов, и я пою куда-то в пустоту из микрофона:
-Oh, darling! Please believe me! i’ll never do you no harm!
Потерявшиеся в пустыне люди двигаются на звуки музыки и приезжают к нам. Я хватаюсь белыми перчатками за микрофон и представляю, что я как героиня фильма “Через Вселенную”, дергаю головой и волосы летят то сюда, то туда. Этим парням плевать, как я спою, мне нечего стесняться. Мы тут все просто люди, просто любим рок-н-ролл. 
Там я встретила Белого Кролика - высокого блондина француза. Он искал королеву червей, но мы ничем не могли помочь. Он подарил мне самодельную игрушку Бернинг Мэна с багетом в руке и в берете. Потому что француз. 
 
 IMG_1480 (1)
 
Когда солнце достигло своего пика и опалило сверкающую от блесток кожу жителей нашего города, я остановилась у бара с маргаритой. Там громко смеялись несколько мальчиков, они привлекли мое внимание. 
-Над чем вы смеетесь?
-О, я рассказываю ребятами о том, как мы провели прошлую ночь. Точнее о том, как ее провел наш гитарист Джон. Мы все приняли ЛСД, и Джона взяло похлеще остальных. В какой-то момент он решил, что всё дерево просто прекрасно. И стал перечислять, какое чем хорошо. Больше всего он восторгался бумагой.
-О, я хочу пообщаться с этим парнем. Он в вашем лагере?
-Черт его знает, где он… Я его со вчерашней ночи не…
-БУМАГА! Бумага определённо лучше всех! Это же гениальный продукт! - это был Джон. 
Джон напомнил мне Дина Мориарти, главного героя книги Керуака “В дороге”.
С обезумившими глазами он переключался с одной темы на другую, задавал провокационные вопросы, словно пытаясь выбить народ из колеи. Он был воплощением осознанного безумства. В каждом обществе должен быть свой Дин Мориарти.
Мальчик по прозвищу Ковбой-Гейша, с лицом в точности как у яйца на стене из русского мультика про Алису спросил меня:
-Откуда ты?
-Хочешь угадать?
-Конечно. 
-Но каждый раз, как ты будешь проигрывать - целуй меня в щеку.
Я ушла в игривое состояние. Тут ведь можно всё. Он гадал минут десять. Вскоре к игре присоединилось еще двое парней.
В конце концов, когда мои щеки были обцелованы, я дала подсказку, что это самая большая страна в мире.
-Австралия?
-Нет, дурак, ты че! Канада!
-Бразилия?
-Вы серьезно сейчас?..
-Господи… Мои друзья идиоты… она из России.
-Россия!
-Ой, прости нас, мы пьем с утра.
-Ты придурок, Шон! Мне за вас стыдно.
-Да я знал! Я забыл!
-Ага, конечно ты знал.
 
Вечером я ехала на ужин, куда пригласили меня эти ребята. Упускать шанс было нельзя: у нас с Робом не было никакой еды, и найти ее было не так легко. Потому наш лагерь и назывался “Hobos under the bridge”. “Бомжи под мостом”. 
Не помню уже почему я остановилась у бара на дороге. Наверное из-за того, что со мной заговорил лев. Это был темно-кожий парень с дредами и шапкой-львом. Она как будто с ним срослась. Мы говорили о чем-то очень интересном, он меня заинтриговал. А когда он отошел на минуту, ко мне подскочил очень “артистичный” мальчик с улыбкой в 32 зуба и сказал:
-О боже мой, я так тебе завидую.
-А?
-Он такой красавчик.
-Ну да, ничего. I guess.
-Может он гей? Ты не знаешь?
-Вполне может им оказаться! Не сдавайся, парень!
-Ду-у-умаешь? Ах, если ты он был гей….. Но как бы нам проверить? Kiss him!
-No way, you kiss him!
Лев вернулся, услышал мои последние слова и вопросительно на меня посмотрел. Надо было что-то сказать:
-Мы пытаемся понять, гей ты или нет.
-Вот как.- сказал он и уставился на меня, как сказала бы автор “50 оттенков серого” прожигающим взглядом. - И что же вы решили?
-Я понятия не имею. Я встретила здесь уже такое количество геев, про которых бы я никогда не подумала, что они геи. Я из России. У нас геи обычно женноподобные….
Он продолжал на меня смотреть.
-..ну или просто не так заметны, что ли. Я не знаю. 
Мне становилось некомфортно, он все так же на меня смотрел. 
-Ну я подумала, that you are straight, но я не знаю. Всмысле мне все равно, дело твое. Короче я понятия не имею, и….
 
Тут он меня поцеловал. Это было так мило, что я даже не сопротивлялась. Потом друзья мне рассказали, что это классический развод в Америке.  Двое гетеросексуальных парней договариваются заранее, и дальше просто разыгрывают сценку.
Ужин, на который меня пригласили, был обычной темой БМ: все приносят что у них есть. И я, как входной билет, везла две пачки крекеров с совершенно отвратительным паштетом из курицы и тунца. Больше ничего не было. Взамен получила единственный свой полноценный горячий ужин за всю неделю. Вечером мы сидели в шатре ребят и читали вслух сказки.
Здесь все вечно спрашивают, в каком лагере ты остановился. Название и адрес. И только на второй день до меня дошло почему. Потому что большинство “бёрнеров” живут в огромных лагерях, где продумана кухня, есть общий шатер, где все тусуются и так далее. Почти все лагеря придумывают какую-то свою фишку и делают что-то для остальных. Угощают лимонадом, или блинами, или у них можно покататься на ролликах, или поучиться акробатическим трюкам. Не все спят в палатках. Многие живут в трейлерах, но это считается халявой. Многие строят целые юрты из пенопласта, покрытого отражающей пленкой. Это гениальная штука, создающая внутри комнатную температуру и в жару, и в холод. Но местечко в таком лагере стоит обычно баснословных денег, поэтому мой лагерь представлял из себя палатку и машину, на которой мы приехали. От всех пережитых эмоций я так устала, что начала засыпать на диванчике чужого лагеря, пока в шатре разговаривалось шоу талантов. Ребята пели, танцевали что-то невообразимое, что пыль летела в воздух, но я помню это лишь кадрами, когда я открывала глаза. 
Когда шоу закончилось, я проснулась и спела пару песен с одним из музыкантов. Не знаю, как я это сделала, но вышло здорово. 
Я решила вписаться к нему ночевать, ибо хотела выспаться. В палатке это сделать невозможно. Сначала дрожишь от холода, потом просыпаешься в поту. Я сразу уточнила, что это дружеская ночевка, хотя он видно хотел, чтобы это было что-то большее. Я уснула.
Посередине ночи он разбудил меня чтобы задать вопрос, который мне еще никогда не задавали. Таким сладким культурным голоском:
-Is it ok for you if I masturbate?
Я не поверила своим ушам. 
-Oh no…. No, no, no. Please. No, no, no.
 
Уйти в ледяную ночь и искать свой лагерь в темноте было просто нереально. Оставалось надеяться только на его благочестие. 
Интересно то, что, заметьте, он мог спокойно “любить себя” и без моего разрешения, но парень вежливо спросил. В общем-то наверное молодец. Но на какой ответ он рассчитывал…
“Конечно, детка, салфеточку подать?”
 
Рано утром мы с Дином Мориарти отправились на акро-йогу. Пока мы ехали, я вдруг поняла, что больше не переживаю за то, как пройдут эти дни. Я почувствовала себя простым жителем маленького городка, смогла насладиться еще нежным по утру солнцем, сонными людьми, проезжающими мимо. Красотой простоты пустыни, когда твой глаз не устает от лишних предметов. Только небо и земля. Я часть этого огромного организма. Этого прекрасного шара. Такая же частичка, как миллионы других. И не так важно, что будет происходить со мной. Я всего лишь гость этого мира. Маленький листочек. И мне достаточно солнца и ветра, чтобы быть счастливой.
Акро-йога - потрясающая вещь. Я практиковала ее еще в Нижнем Новгороде. Чувствуешь себя волшебником. Мы по очереди взлетали в воздух, растягивались в шпагате и гнулись во все стороны. Спустя час занятий у меня появилось четкое ощущение, как будто воспоминание из далекого прошлого, что так и должна выглядеть жизнь. Жизнь в племени, где все делают свое дело, но в то же время трудятся вместе. Почему мы не живем так все время? Зачем мне 20 миллионов жителей Москвы, с которыми я никак не связана, если моей семьей могут быть вот эти сто человек, где я буду знать каждого я чувствовать себя кем-то.
 
 
20360069-9A5F-4502-B3EA-D8E77115817F
 
Распрощавшись с безумным Дином, который конечно же “в свободных отношениях со своей девушкой”-ну точно как в книге, я добралась до дома, скинула с себя вечерние вещи с прошлого дня и отправилась в место моей мечты. “Душевая доктора Браунерса”.
 
Очередь была знатная. Чтобы попасть в душ, нужно было написать на листочке своё “deepest darkest desire” (какие прекрасные три слова сразу) и отдать его в разноцветную кассирную будку. В очереди я примостилась к двум высоченным молодым юношам и задружилась с ними. Они были очень смешными австралийцами. Австралийцы-вторые англичане. Вечно дикие и готовые на все. Пока не станет слишком холодно или как-то еще неудобно. 
Я протянула свою записку с самой “глубокой и темной фантазией” толстенькой кассирше. 
-Вы ведь теперь знаете все темные фантазии людей?
-О да-а. Я знаю всё.
Она пробежалась глазами по моему листочку.
-У меня есть такое чувство, что эта фантазия сбудется сегодня.- сказала она улыбнувшись и в знак подтверждения своей искренности, дважды медленно кивнула головой. 
Не успела я узнать, кто вообще эти парни, чем занимаются и сколько им лет, как пора было раздеваться.
 
Тут наверное надо пояснить…
Итак, на Бёрнинг Мэне было всего два публичных душа. В первом люди моют тебя, а ты моешь людей. Вернее так: сначала ты моешь людей, а потом они моют тебя. Заходя в такой душ ты озвучиваешь вслух свои “Boundarees”. Предупреждаешь какие части твоего тела ты не хочешь, чтобы люди трогали. Ну или говоришь коронное:”I have no boundarees!” , и тебя моют всего. Всего-всего.
Второй душ-это огромная танцевальная пенная вечеринка. Конечно, голая. 
Я выбрала второй вариант.
Мы зашли в огромный красный с золотым шатер. Посередине шатра была круглая занавешанная тканью комната. А вокруг нее толпилось около треста голых пританцовывающих поп.  
Когда все вокруг тебя голые - не по себе становится как раз наоборот быть одетым. Мы такие стадные животные. Как все, так и я. Мы оставили свои вещи в большой куче и примостились к остальным ожидающим. 
Атмосфера была такая праздничная, что казалось даже воздух в этом шатре сладкий и дурманящий. И вот стою я с двумя красавчиками, один архитектор, другой разрабатывает ракеты в НАССО, и веду совершенно незамысловатую светскую беседу, как будто мы где-то в шумном забитом до отказа баре. Только на самом деле мы голые. В пустыне. Посередине ничего. На другой стороне шара. Интересно, что сейчас делают мои друзья? Эта мысль преисполнила меня счастья и благодарности, что я здесь и сейчас. Парни были потрясающие. Уилл по повадкам и приколам напомнил мне Рона Уизли, весь такой шутник, душа компании. С темно-рыжими волосами и сережкой в носу. Два метра росту. Я заканчивалась где-то далеко ниже его плечей. Джаспер - полная ему противоположность. Скромный, тихий, с какой-то детской простой и наивной улыбкой. Невероятной красоты. Он редко что-то говорил, но когда говорил - был очень вежлив и сообщал весьма интересные вещи.
 
Когда мы наконец попали внутрь загадочной комнаты, откуда лилась вся музыка и крики, нам дали выпить травяного чаю. Девушки в потрясающих карсетах танцевали на круглой платформе в центре, точно как Гоу-Гоу, но без какой-то пошлости. Вообще вся эта атмосфера не несла в себе пропаганды секса, это было что-то из стиля, “все мы здесь хотим помыться, так что бы не повеселиться заодно!”
Нас загнали в железный коридор длинной в метров двадцать. Сверху на нас смотрели люди-циркачи, клоуны, разодетые красотки-гимнастки и все-все-все. Казалось, что мы в гостях у труппы цирка.
-Ну что, кто здесь хочет помыться?
Мы завизжали.
-Кто тут уже много дней бегает по пыльной пустыне? Кому не хватает пены и чистой водички?
-Нааам!
-Хотите пены? А?
-Дааа!
-А ну-ка давайте вместе! FOAM! FOAM!
Я не сразу поняла, что они кричат. Уже забыла что “фоум” - это “пена”.
-FOAM! FOAM! FOAM FOAM! 
И тут из шлангов, которые держали клоуны и колунессы под огромным напором полетела пена! И сразу всем в лицо! Обезумевшая, я начала мылить себя всю, пока была возможность, выплевывая белую массу изо рта.
Потом нас как в армии полили из шланга ледяной водой. Напор бил по коже, оставляя следы. Нет времени обьяснять-мойся!
 
Счастливые и свежие мы вышли обратно на улицу. Как будто снова родились. Даже задышалось легко. Оказалось, что эти двое живут в единственном лагере, что я знаю, кроме своего. Mooncheese. Организаторы лагеря - Стенфордцы и жители домов Роба. Оказывается, чтобы жить на территории лагеря и получать один обед в день ребята заплатили по 400 долларов. Для австралийцев-нормально, для меня - “вы что с ума сошли?”
Мы решили отправиться в их лагерь в надежде найти еду. Как только мы вышли из цифр на циферблат, поднялась огромная песчаная буря. Уилл отдал мне свою маску и я впервые увидела, что же происходит во время бури. Кажется, что ты в океане, только из песка. Мы подъехали к огромной рамке, на ней было написано сверху “Wish you were here”.
Мой позывной с одним дорогим мне человеком. Мы побежали по очереди фотографироваться. Когда я отдавала Уиллу в руку мой телефон, он упал. И сломался. Это были первые пятнадцать минут моего пользования айфоном на фестивале. Фотографии умерли. Позже я узнала, что телефон тоже скончался и его никак нельзя восстановить. Вот так Бернинг Мэн намекнул мне, что я тут не для того, чтобы фоточки лепить. 
 
Мы с трудом добрались до лагеря и спрятались в куполе с подушками.
Я опять услышала музыку, и выбежала босиком в пустыню. 
“Mooon river, wilder than a mile….”
Я побежала как слепой щенок на зов. Моя любимая песня. Из пелены песка на меня надвигался огромный блестящий месяц. В нем сидели одетые во все белое люди. 
-Эй, давай к нам! На луну! Хочешь спеть песню? У нас есть все песни про луну! Выбирай любую, споем.
-Боже мой, я на луне! На луне!
 
 
И вот мы уже куда-то едем, и кричим в микрофон: “This is ground control to Major Tom!”, передвигаясь по Земле, как по Марсу. В конце концов я спрыгнула и вернулась в свой купол. Там сидело много моих знакомых. Мой трезвый мозг не мог больше этого терпеть. И я задала Уиллу самый непристойный Балашихинский вопрос: “Есть чё?”
Оказалось, что я попала в точку. Мы ушли втроем в палатку. А вышли только ночью, потому что за это время поднялся такой шторм, что проще было не выходить. Это были волшебные пять или шесть или Бог знает сколько часов. 
Я обожаю общаться с людьми, которые лучшие друзья друг друга. Это делает их искренними, и я чувствую с ними какое-то родство. Мне приятно быть в атмосфере дружеской любви. Эти парни дружили с пеленок. Палатка была чертовски маленькая. Мы лежали поверх всех вещей, карнавальных масок, блестящих бус. Джаспер, я и Уилл. Рука к руке. Маленькая девочка во мне коварно радовалась этой компании, как двум выигранным в автомате игрушкам. Руки стали влажными, слегка подташнивало. Зрачки расширились. Палатка дрожала от ветра. Знакомое чувство. В мозг выплеснулся гормон, отвечающий за любовь. Нам не нужно было никуда торопиться. Часы потекли, как на картинах у Сальвадора Дали, и мы наслаждались этой остановившейся секундой.
 
-Как бы ты описал Джаспера тремя словами?
-Awesome mother fucker. 
-Нет, ну серьезно. 
-Interesting, curious, shy.
-Разве interesting и curious-это не одно и то же?
-Нет. Curious - потому что он скрытный парень, и я никогда не знал его до конца. Мне с ним интересно. Он все время молчит, но когда говорит-это всегда что-то стоящее.  
-Как бы ты описал Уилла в трех словах?
 
-Так вы здесь живете?
-Джаспер живет в Пало Альто. А я в четверг лечу домой, в Австралию. Пора уже. 
-Ты небось серфишь, да?
-Естественно. С четырех лет. У меня дом в пяти минутах ходьбы от океана.
-Сволочь. Ну и как тебе Америка?
-Они странные. Совершенно другой менталитет. Тут не дай Бог кого подъебешь, они сразу обижаются. Я вообще не понимаю их юмор. Мы всегда друг друга подкалываем и над самими собой смеемся тоже. Что это за юмор такой, если даже самих себя стебать не принято?
У Уилла было потрясающее чувство юмора. Я постоянно смеялась. Он напоминал мне Питера Пэна, который остался в мире людей и вырос. 
-Какой у тебя любимый фильм?
-Криминальное Чтиво.
-Оу. О чем он?
Он рассказывает мне весь сюжет в прекрасном пересказе.
-Хороший фильм, да?- спрашиваю я, повернувшись к Джасперу.
-Шикарный. А у тебя какой любимый фильм?
-Криминальное Чтиво. Извините. Мне просто очень нравится слушать, как люди описывают мои любимые фильмы. Интересно ведь. Каждый видит кино по-разному. 
Уилл совсем растекся. И начал гладить мою ногу. Обстановка была слишком сладкой, и я поступила в своем стиле:
-Just in case, если вы попытаетесь уломать меня на threesome, имейте ввиду, я могу психануть.
 
Он улыбнулся и спросил меня с самым озадаченным видом:
-Почему ты психанешь? Я не буду ничего делать. Или уговаривать тебя. Мне просто интересно, почему. Как это у тебя работает?
-И действительно интересно. Я понятия не имею. Наверное, дело в доверие. И в душевной связи. Что бы я ни думала, я все равно девушка. Я так устроена. Мне нужна психологическая связь. Я могу переспать с кем-то из-за физического желание, но в итоге мне же потом будет хуже. Осознавая потом, что это было из животного влечения, а не духовной близости, мне становится гадко. А распознать, психологическое ли это желание или физическое бывает сложно. Ты понимаешь о чем я?
-Да. У меня тоже такое бывает. Хотя мужчины думают по-другому.
-Да, знаешь, это интересно. Я недавно занималась голой йогой. Это было что-то вроде тренинга. Перед нами были поставлены разные задачи. Задача мужчин была контролировать свою сексуальную энергию. Задача женщин - перестать бояться показывать свое голое тело. В нас вообще оказывается изначально сидит страх изнасилования. Взять и встать в какую-то незащищенную интимно позу-для женщин не так-то просто. Женщине, например, сложно даже расставить в стороны ноги голой. Срабатывает какой-то барьер. Странно, правда? Наши задачи совершенно другие от мужчин. Я была поражена тому, что мужчинам может быть сложно смотреть на голых женщин. Я могу сколько угодно смотреть на голых мужиков- и не то что бы от этого возбужусь.
-Конечно! Пенисы же просто уродливые! Что там смотреть!
-Ха-ха. Да я имею ввиду, что для меня все происходит в голове. Влечение - оно психологическое. 
-Got it. Спасибо, что объяснила.
 
Времени в этой палатке не существовало. Как будто мы зависли в пространстве, когда жизнь уже закончилась, а рай еще не начался. Как будто Бог пока там что-то решает, а мы просто лежим и ждем.
 
Я радовалась, что объяснила свои страхи самой себе. И как только это сделала - смогла различить оправданный страх от неоправданного. Эти двое мальчиков, моих сверстников, не представляли для меня никакой опасности. Они были такими же потерянными душами в этой пустыне, такими же детьми, идущими своей дорогой. Такими же добрыми и простыми. Людьми. Я почувствовала к ним братскую любовь. Мы лежали и нежно гладили друг друга без какого-то пошлого подтекста. И в этот момент не существовало больше никого. Ни семидесяти тысяч людей в пустыне, ни предрассудков, ни навязанной обществом морали. Не было в этом ничего плохого и осудительного. Это было прекрасно. Это была та самая духовная близость, я чувствовала ее очень четко. Я смеялась и улыбалась. Я была в безопасности. 
Когда мы вылезли из палатки, солнце уже давно ушло. Было ужасно холодно. Но мы были счастливые и полные сил. Я одолжила у Джаспера мягкие бардовые штаны и кофту. Ведь сама была практически голой. В одном прозрачном боди и золотом плащике.
Нужно было теперь найти, что поесть, чтобы дожить до утра.
 
 
12001075_10153634615909645_6668849236954287769_o
 
11062726_10153634616064645_875305934306477782_o
 
12014979_10153634615739645_8394777488322797076_o
 
11951573_10153634615819645_7755009746769022980_o
 
11942266_10153634615844645_4367812690283925034_o
 
 
Я поехала в свой лагерь за волшебной шубой со светящимся сердцем, которое мы так долго с Робом мастерили. В моем лагере не было никого. Я осознала, что не ела весь день, и найти еду просто необходимо. Желудок негодовал. В соседнем лагере горел свет, за столом сидели люди. Они оживленно болтали. В нашем “траке” я нашла нарезной батон хлеба чрезвычайной мягкости, как и весь хлеб в Америке. Не знаю, что они в него добавляют. Наверняка какую-то химию, потому что он практически никогда не черствеет. 
Мигая сердцем на шубе, с буханкой под рукой и горячими голодными глазами я стала как животное наблюдать за соседями из темноты, пытаясь подобрать подходящую фразу….
“Excuse me…. Could you please feed me? I have bread…”
Нет…
“Hi! Sorry. I am lost”…
Нет, врать не хочу….. Ладно, скажу “Excuse me…”
В этот момент одна парочка отошла от ламп над столом к машине и увидела в темноте меня. Я была как мангуст в стойке. Теперь уж точно нужно было что-то сказать. Меня сразу познакомили с виновником торжества, старичком с шапкой-осьминогом на голове, который обрадовался моему хлебу как непредвиденному подарку. Через минуту у меня уже была тарелка с шикарным мексиканским ужином. От их доброты и вежливости я даже есть не могла. Мы обсуждали с этим старичком серфинг. Оказалось, что я вписалась на ужин к семье серферов. “Only surfer knows the feeling”.
Тут в нашу святую вечерню за длинным столом вторгся очень странный тип. Он был одет, как индиец, лицо причудливо раскрашено. На голове та самая индийская шапка. Как она называется? Турбан. В руке маленькая пластмассовая бутылка без этикетки с прозрачной жидкостью. Он протянул ее одному из ребят.
-Сделай маленький глоток.
Тот подчинился.
-Is that vodka?-спрашиваю я.
-No. This is Molly.
Озорная девочка Молли… Её тут любят и всегда хотят. 
-Can I have a sip?
-Ok. But a small one. Я несу эту бутылку своим друзьям.
 
Какой сделать глоток? Как рассчитать порцию?
Я сделала полноценный. На всякий случай. Слабо веря, что это работает. Вода была горькой.
И поколесила обратно в Moon Cheese. В это время ребята раздавали свои лунные сэндвичи. Они бесплатно кормили народ. У лагеря стояла огромная очередь человек в сто. Рецепт сэндвича был минималистичен. Хлеб и сыр на гриле. Но в холодной голодной трипо-ночи эти сэндвичи как будто и правда были прямиком с Луны.
Путаясь в штанах, я зашла под купол. Здесь на подушках и в гамаках лежали жители лагеря; Все громко болтали, пытаясь перекричать живой концерт в соседнем лагере. 
Молли дала о себе знать. Обняла всё моё тело и прошептала мне своим сладким голоском: ”Мир прекрасен. Смотри, какие они все красивые. Эти люди. Они каждый с таким волшебным миром внутри. А эта музыка… Эта музыка…”
-Уилл, пойдем танцевать! Пойдем, Джаспер?
Джаспер лежал где-то среди подушек, в обнимку с другим парнем, расплывшись в улыбке.
-Не, я не пойду… Я не могу встать. 
-Уилл?
-Погнали.
 
Я схватила его за руку с собачьей благодарностью, что он идет со мной и потащила за собой чуть ли не бегом. Люди танцевали. Полная мексиканка пела что-то жаркое, гитаристы смеялись и выделывали соло, заряжая толпу. 
-Даша, я не могу идти дальше. Я слишком высокий. 
-Какая разница?
-Ты не понимаешь. Люди ненавидят высоких людей! Меня один раз избить на концерте пытались за это! 
Тут рядом появился еще один огромный мужик. Вылитый Боярский в возрасте “Трех Мушкетеров”, с шляпой и кубком. 
-Видишь, он тоже высокий…
-Докажи ей, мужик…
-О да, люди нас ненавидят. Но мне наплевать. Let’s go. - сказал он и попер вперед. Я вцепилась руками в два двухметровых корабля и мы понеслись через море людей ближе к сцене. Меня взяло не по-детски. Просто охватило всё тело. Молли подняла меня на сантиметр от земли. Я больше не ходила. Я плавала. 
-I’m tripping, Will, I’m tripping!
-But is it good tripping?
-I don’t know. I guess so. 
Я убежала в толпу, отдала кому-то выбитый без ID коктейль, осознав, что мне он уже не нужен. Люди загадочно улыбались и кивали мне в ответ, светясь всеми цветами радуги в темноте. На каждом были лампочки.
Я увидела красивую женщину. А она, я думаю, увидела мои черные зрачки. У нас были похожие шубы. Мне так хотелось ее поцеловать. И я поцеловала ее в щеку. Она подарила мне в ответ такой родительский, озорной взгляд. Мол, “я знаю, что с тобой сейчас происходит, и почему именно ты меня поцеловала, но продолжай свое приключение”. Она обняла меня крепко, и потрепала по голове. 
Я вышла из толпы, потеряв Уилла, и стала заговаривать с каждым, танцевать с каждым, радоваться жизни как самому драгоценному подарку, как ребенок, который остался в магазине игрушек после закрытия, и теперь может веселиться всю ночь. А рядом такие же дети, в таком же восторге. Они знают, о чем ты думаешь, они знают, что ты чувствуешь! Потому что они чувствуют то же самое! И одежду этих людей, их взгляды, их лица было невозможно описать… Это прекрасная мозаика совершенно разных и бессконечно красивых существ! Я чувствовала себя коллекционером, попавшим в парк бабочек, всех тех бабочек, которых я еще никогда не встречала! Они мне все интересны. Их крылья оставляют в воздухе расплывчитые линии после взмаха, они светятся и манят. Кто-то завязывает мне на руке браслет, кто-то одевает на шею самодельный амулет…. Все друг друга любят.
Я оглядываюсь вокруг…. Мир крутится передо мной, сверкая всеми красками. Мимо проезжают арт-машины. Огромные единороги, рыбы… Из них звучит музыка и манит, как вагончик с мороженым. Возможно всё. Можно всё…. Всё…. Запрыгнуть в любой из них….Заговорить с любым, и это будет потрясающий разговор. Я хватаю Уилла и мы запрыгиваем в автобус из трех этажей. На втором посередине стоит карусель, в центре столб, покрытый кусочками зеркальной мозаики. Люди хватаются за железный круг и крутятся, кричат, блестят, как дети на рождественском маскараде. Зайцы, мишки, волшебники…. Я прыгаю на карусель…. Она вмиг захватывает дух. В отражении я вижу себя… Впервые за несколько дней…. Мое лицо блестит, я в бусах и шубе на голое тело. Голубой лифчик в тот же цвет, что стрелки на глазах. На щеках голубые стразы. Волосы сбились в один большой ком, как будто у меня вечерняя прическа. Они перевязаны блестящей лентой. Я смотрю на свое смеющееся лицо и понимаю, что я абсолютно подхожу этому миру. Я не чужая, я теперь своя. Я ребенок из этой же песочницы. Мои зрачки расширены как у дикого животного. Точно! Я же совсем забыла… Та вода… Ах, ну и вода…Спасибо, индиец.
Потом мы сьехали по горке вниз, врезавшись в мягкую розовую стену, которая так тебя рекошетит обратно, что ты сразу оказываешься на ногах. 
Я потеряла где-то Уилла, запрыгнула на следующую машину, и она увезла меня в самый центр циферблата. 
В машине была девушка стрекоза с красивым акцентом. А вел ее суровый дядя Сэм. Ну в точности с плаката.
-Ты такаааая красивая.- говорю я , действительно поражаясь тому, как ее маленькое лицо было прекрасно в голубом свете, глаза казалось, горели голубым как бриллианты. 
-О боже мой, спасибо…
Она была правда тронута. Почему мы не говорим друг другу, как мы красивы? Ведь это правда. Почему в реальном мире люди так редко говорят незнакомцам комплименты? Ведь одним предложением ты можешь украсить человеку весь день. Подарить его лицу улыбку. Людям обязательно нужно говорить, что они красивы. Иначе они могут об этом забыть и потерять в итоге свою красоту. А скажешь, что они прекрасны,- и они расцветут, как цветы, которые только что вдоволь полили. 
 
Я попрощалась со стрекозой и Дядей Сэмом, и вышла гулять. Мы остановились у огня. Вдалеке уже жгли какую-то скульптуру. Другие арт-машины и люди собрались вокруг посмотреть на это выступление стихии. И погреться. Мимо меня стаей рыб проплыли светящиеся всеми цветами радуги гигансткие лонгборды. Я запрыгнула на один, схватившись за высокого мужчину в огромной мягкой шубе. Эти мягкие шубы - действительно просто гениальная одежда. Теперь я поняла, почему было важно иметь с собой именно шубу. Все становятся, как плюшевые медведи. Каждого хочется крепко обнять. 
-Держись!
Мы поехали в обнимку. Невероятно! Как это работает? Если мы качались из стороны в сторону - лонгборд разгонялся. 
У меня закружилась голова и я спрыгнула. Чувство, что я маленький беспомощный ребенок не покидало меня. И хоть мне и было весело, я не хотела быть одна. Затерявшись в толпе, я выхватила двух взрослых мужчин. Я догнала их и взяла обоих за руки, без объяснений.
-Здравствуйте, можно я с вами пойду?
Они отреагировали очень трезво и спокойно. 
-Конечно можно. Но мы идем в лагерь. 
-О! А где это?
-Это во-о-он там!
-О, это так делако…
-А где твой лагерь?
-Он тоже очень далеко… Он на девяти часах.
-Пойдем-ка мы тебя проводим. 
-Правда? Спасибо! Я Даша. 
-Даша, я Прэнсер.
-Я Рудольф.
-О, вы мои друзья олени!! Как я рада.
 
Мое имя для Американцев звучит очень похоже на имя одного из рожденственских оленей Санты Клауса, “Дэшер”. 
Для справки, имена оленей:
 
  1. Dasher (Дэшер), «стремительный» 
  2. Dancer (Дэнсер), «танцор» 
  3. Prancer (Прэнсер), «скакун» 
  4. Vixen (Виксен), «резвый» 
  5. Comet (Комет), «комета» 
  6. Cupid (Кьюпид), «Купидон» 
  7. Donder (Дондер), нем. «гром» 
  8. Blitzen (Блитцен), нем. «молния» 
  9. Rudolph (Рудольф) 
 
Они были взрослые и надежные. Их руки были большими, сухими и теплыми. Они внушали мне отцовское доверие. Как будто у меня только что появилось два папы. В реальной жизни они и правда обы были отцами. Поэтому увидев меня в “чрезвычайном энтузиазме”  видимо сочли должным вернуть меня обратно в лагерь. 
 
-У тебя есть кто-то в лагере из друзей?
-О, да, конечно! У меня там есть друг Уилл, он наверное меня ищет. 
 
 Мы шли довольно долго, и я рассмотрела их лица. Один был вылитый Ричард Гир, а другой смахивал на Коллина Ферта, с тонкими губами и проникновенным взглядом. Они были прекрасны. Мы сделали маленький привал у костра. Сели на круглые каменные лавочки. Один олень пошел общаться с другими животными у костра, а второй преданно остался рядом со мной. Я взяла его за руку. 
Он был водолеем. Я что-то долго ему рассказывала, делилась размышлениями, а он кивал и соглашался. Мы с водолеями всегда друг друга легко понимаем. Я нащупала в кармане сломанный телефон. Внутри все так же меня дожидалось сообщение. Этим сообщением была записка, которую мне в первую ночь пребывания в Сан-Франциско вручил едва знакомый мальчик, когда узнал, что я еду на Бернинг Мэн. Глубоко вздыхая, как будто мне вечно мало воздуха, я промурлыкала Рудольфу:
-My dear deer, можно я разделю с тобой очень волшебный момент своей жизни?
-Конечно.
-Я кое-что тебе расскажу. В первый день, когда я приехала в Америку, мы сразу прямо из аэропорта поехали на вечеринку. Там я встретила очень доброго мальчика, у нас с ним состоялся интересный разговор, он знал, что я поеду сюда и написал мне на прощание записку. И сказал “ты почувствуешь момент, когда будет пора её прочитать”; Я думаю это время настало. Я хочу ее прочитать.
 
Рудольф одобрительно кивнул. Все это казалось мне волшебным сном. Или все-таки это была реальность?
Я достала маленькую записочку. Чудом было, что я вообще о ней вспомнила, и что каким-то образом мой, теперь ничего из себя не представляющий телефон, еще не выпал за эти дни из кармана. Как я была благодарна Богу, что я ее не потеряла. 
Под мерцающий греющий свет огня я развернула записку. Голубым фломастером на ней были написаны слова Руми, того же Руми, которого я цитировала, уезжая на Бернинг Мэн:
 
 Screen Shot 2016-03-16 at 22.17.44
 
 
 
 
“Ты должен попросить того, чего действительно хочешь… Не уходи обратно в сон…” 
В моих глазах запестрили континенты, слова, люди. Путь, который мне только предстояло пройти. Я должна идти дальше. Не засыпать. Не сдаваться. 
 
Я схватила за руку своего доброго оленя. Я сказала ему, что теперь мне все понятно и поблагодарила за заботу. 
-Это такое прекрасное ощущение- находится рядом с кем-то взрослым. Ответственным.
-Это потому что я отец. 
-Вы оба отцы?
-Да. У Джона двое детей, у меня одна дочка. Знаешь, это удивительно… Весь твой мир полностью переворачивается, как только ты становишься родителем. Ты просто начинаешь по-другому мыслить. 
 
Я снова взяла своих оленей за руки, как маму с папой в детстве. И мы продолжили путь. Дошли на нашего купола, где я увидела возвышающегося над  остальными Уилла. Я подскочила и повисла на нем, приисполненная счастья. Какие были шансы, что он в эту секунду будет здесь? А ведь я бы ужасно переживала, если бы его не нашла. Уилл смеялся, он был в мягкой леопардовой шубе, пыль превратила его прическу в крутой хайер в стиле Роллинг Стоунс. Прибавить к этому низкий грудной голос и акцент - и он как будто из песни. Иностранец, как и я.
 
Пока я доставала одному из своих оленей горячий бутерброд вне очереди, они рассказали Уиллу, что бегут завтра гонку до аэропорта. На БМ есть свой аэропорт. По правилам гонки- кто добежит первый, получает полет на частном самолете вокруг Бернинг Мэна. 
-Класс, я бы тоже побежал.-сказал Уилл спокойным голосом.
-Присоединяйся. Завтра в 10.
-Окей.
Уилл с приоткрытым ртом рассеянно кивнул. “Да ну, как будто он побежит”- подумала я. 
 
 
Я крепко обняла своих оленей и сменила охрану. Мы с Уиллом снова забрались на автобус моей мечты с каруселью. Она стояла в центре второго этажа трехъэтажного автобуса. Я крутилась на ней как безумная, повернувшись в центру спиной, чтобы видеть весь наш сумасшедший город. Автобус продолжал ехать, а мы смеяться. Мы спрыгнули с автобуса и побежали на главное поле, где растворились на всю ночь, пока ужасно не замерзли. 
Уровень галантности австралийцев такой же, как англичан. Вместо того, чтобы сказать “мать твою, пошли домой, я сейчас сдохну”, Уилл сказал:”I’m really uncomfortable right now.” 
 
Пока мы возвращались, оледеневший воздух обнимал уже так сильно, что смыкались ребра. Так холодно, что тяжело даже дышать. Спать в палатке было бессмысленно и невозможно. Мы спрятались под купол и распили одну бутылку красного на пятерых, разговаривая про серфинг. Это как про секс, только про серфинг. Затем легли все вместе огромной стаей, обложив себя подушками, пледами и спальниками. При полном параде, в шубах и ботинках. На улице было под ноль.
-А! Что это!?
-Это мое сердце.
Моё неоновое сердце из светящегося провода крепилось на железном сетке, которую я пришила к шубе.
-Что ж такое колючее-то? Господи! 
-Такие вот дела. Будь осторожен.
-Конечно, блин, осторожен. Поправь пожалуйста моего попугая!
Я натянула соседу по подушкам шляпу-попугая обратно на голову. Мы все прижались друг к другу и уснули. 
 
К утру я раздевалась как капуста, по одному слою за раз. Сначала сбросила ботинки, потом шубу, затем и плед. Уилла рядом не было. Он таки ушёл участвовать в соревнованиях. И то ли потому что ноги его длиннее остальных в два раза, то ли по каким-то другим причинам, он выиграл эти чертовы соревнования, к которым мои олени за месяц готовились. Так у меня появились фото всего Бёрнинг Мэна, сделанные на пленку из окна частного самолета.
 
 
12001001_10153634615994645_5891014684012636626_o
 
 
В жутком недосыпе я прошаталась весь следующий день. В компании соседей нидерландцев, где каждый герой и правда был героем, в смысле персонажем. Сначала мы позалипали в лагере циркачей. Люди все вместе учились самым различными акробатическим трюкам. Была там девочка в прозрачном трико, как будто с картины Пикассо.
Я была не в силах что-то делать, залезла на второй этаж гигансткой конструкциии,  легла в гамак и наблюдала, как люди совершают перуэты в воздухе на кольцах и атласных лентах. Удивительно, на что способен человек. Просто невероятно. Вот бы уметь это всё. Иногда мне просто хочется убежать с бродячим цирком, дрессировать тигров, ходить под куполом и забыть про жизнь по ту сторону шатра. “Как веселые соседи, люди, кони и медведи”. Я бы одичала. Забыла про то, что в мире есть что-то еще. Нас бы связывала одна цель - сделать шоу и выжить. Что еще по сути надо?
 
Мы попили чая в соседнем шатре. Он был фиолетовым с желтыми вышитыми звездами, как плащ волшебника. За спиралевидным столом сидела девушка в голубом кимано и разливала чай, рассказывая историю каждого по очереди. За столом сидело несколько людей. У всех были с собой маленькие книжечки. Многие в этом песочном городе записывают свои мысли и чувства в книжке. Как будто и не существовало компьютеров и прочих железных изобретений. 
 
Мы же сидели и изучали блокноты с расписанием мероприятий. От количества вариантов времяпрепровождения разбегались глаза. Была мысль зайти за свою собственную границу и сходить на что-то, что может вынести тебя из зоны комфорта. Так Уилл, например, сходил на гомосексуальную сессию массажа, поставив себе задачу не психануть среди любвеобильных геев, ибо сам он гомофоб. Из похожего треша через пятнадцать минут начиналась сессия совместной мастурбации для женщин, где гуру этого занятия наглядно показывают, как это делают “профессионалы”. Вход мужчинам был закрыт. “ Только для девушек и транссексуалов”. Вот сможешь ты ублажать себя среди других ста женщин? Слабо? Но идти одной мне не хотелось, а единственная другая девочка рядом обещала быть на другом мероприятии, которое ведёт её подруга, и мы уехали на улицу two o’clock, где я еще ни разу не была. Там мы посетили церемонию погружения в себя при помощи зерен какао. Странная это, конечно, штука. Не совсем понятно, как с одного зерна твоё состояние должно измениться. По сути какао просто ускоряет восприятие. Но медитация была прекрасной. Шатёр, в котором она проходила, был забит до отказа, и не почувствовать, насколько заряжен здесь энергетически воздух было невозможно. Мы сидели с закрытыми глазами, плечо к плечу и запускали “ом” такой силы, что воздух резонировал.
 


DCIM100GOPRO

 

img_2453

 
Мы с нидерландцами потерялись. Они не смогли найти местечка в шатре. И я сменила их на двух интереснейших мальчиков, с которыми мы оказались на одной волне. Один был фотографом, другой режиссером. Оба полны волшебства и историй, и мы отправились дальше втроем. Территория здесь заметно отличалась. Какие-то другие вайбы.  Развлечения тут были более сексуально направленные. Видимо из-за того, что это не самый центр, народ включил всё свое воображение и довел вещи до большего беспредела. Мы дошли до какого-то бара. Рядом с ним, например, стояла будка. В будке дырки, к ним приделаны мешки из мягкого черного бархата. Кто-то стоит в будке. Ты можешь подойти, запустить руки в эти дыры и через бархатную ткань его потрогать. 
Чтобы нам налили, каждый из нас по приказу барменши исполнил танец животного. Кому какое достанется. Мне выпал пингвин. От моего танца девушка посмеялась, захлопала в ладоши и спросила, что я буду. В баре выступала живая группа из старичков за семьдесят. Они жгли в полном музыкальном составе: гитары, барабаны, клавиши и даже труба. 
 
 Я заговорила со стоящим рядом мужчиной:
-Что сегодня делал? Какие планы? How’s your burn? 
-Все прекрасно. Вот только что заставил незнакомца кончить, сейчас думаю, чем заняться дальше…
-Что ты сделал?..
-Там в одном из кемпов есть такая штука: стоят массажные столы. Один человек ложится под простынь, у другого в руке огромный  массажёр, который сильно вибрирует. И, собственно, с помощью него можно довезти человека до оргазма.
-Посередине улицы стоят столы и люди на них при всех кончают? Ты шутишь?
-Нисколько. Да вон, это за поворотом. 
 
Не поверю, пока сама не увижу. Я хватаю за руки двух попутчиков и тащу их туда. 
И правда.
Под натянутым белым тентом стоят массажные столы. На них люди. И да, рядом с каждым стоит человек с каким-то непонятным агрегатом в руке. Как огромная дрель, но на конце диск, покрытый мехом. Стоящие проходятся этим диском по телу лежащего. Некоторые держат диск уже на одном конкретном месте. Я стояла в стороне с круглыми глазами, закрыв рукой рот, чтобы песок в него не залетел. No fucking way. Вот он, тот момент, когда и правда не можешь поверить своим глазам. Рядом с одним столом стояло сразу шесть человек. Они массажировали тело под простыней. Один из них держал чудо машину. Я решила обойти столики, чтобы посмотреть, кто же там лежит под простыней. Это была красивая молодая мулатка. Она зажмурила глаза, зажав зубами ребро своей ладони. Я стояла в шоке и не могла перестать смотреть. Вот так вот идешь по улице, а тут бац - и человек прямо при всех кончает. Тяжело дыша, она со смехом спрыгнула со стола. Народ отбивал друг другу пять и хлопал её по плечу. 
-Ребят, вы тут правда делаете то, о чем я подумала?
-Ну видимо да. А ты еще не пробовала? Это же гениальная штука! -ответил мне один двадцатилетний англичанин с улыбкой.
-Мы тут зависли с утра всей компанией! 
-И что вы серьезно кончаете?
-Да некоторые тут уже по десять раз кончить успели. Эта штука творит чудеса. 
 
Ребята были студентами из Лондона. Веселыми и безбашенными.  
 
-Ну что, кто следующий?
-Давайте я.- сказал один из парней и запрыгнул на стол.
-Присоединяйся! - мулатка радостно подтолкнула меня к столу.
 
Парень лег прямо в одежде, как и все остальные. Мы накрыли его простыней. Девчонка взялась за вибрирующий агрегат, а остальные массажировали те части тела, рядом с которыми находились. Вся эта идея переворачивала сознание. Мы же привыкли, что оргазм - это то, что происходит за закрытой дверью. Самое потаённое из всего, что есть в жизни каждого человека. И тут твоя система рушится: ведь вроде все в одежде и даже не вступают в половой контакт. No strings attached. Тебе просто хотят доставить удовольствие, по-дружески и бескорыстно. Что в этом плохого? Мы умеем испытывать оргазм, так сделано наше тело. Так надо ему радоваться! Это ведь тоже игра. И мы играли. Это и было для меня главным перешагиванием страха за весь фестиваль, вот был мой шанс сломать построенную в голове стену. Решиться было не легко. Но в конце концов я тоже легла на этот стол. И не пожалела. 
 
Мы провели с двумя мальчиками оставшийся день, и попрощались. Как символичен Бернинг Мэн. Ведь так и в жизни: мы встречаем людей, и какое-то время идем с ними вместе, делимся эмоциями, переживаем какие-то приключения. А потом наши дороги расходятся, и каждый идет своей. И нет в этом ничего страшного. Это естественно. Ведь каждому своя тропинка. Так что противиться законам жизни? Бернинг Мэн помогает почувствовать естественность таких вещей. Здесь никто не пытается схватиться когтями в первого знакомого и тащить его всю неделю с собой за руку. Хотя бы потому, что это просто невозможно. Слишком много людей, слишком много направлений и разнообразия желаний. В какой-то момент ты захочешь пойти сюда, а другой человек туда, и вы оба понимаете, что больше не встретитесь. Бернинг Мэн как река жизни. Зачем барахтаться и грести против течения, если впереди еще так много интересных пейзажей? Ты берешь что-то для себя из каждой встречи, что-то полезное. Какой-то урок, опыт. Благодаришь и идешь дальше. За пять часов мы прожили вместе маленькую жизнь. И встреться мы снова, нам было бы что вспомнить. А теперь пора обняться и улыбнуться. Без грусти, без тоски. 
 
 
Я вернулась в лагерь с темнотой. Уилла поблизости не было. Я оделась потеплее и отправилась диким волком в ночь с другими ребятами. В итоге все мы рассоединились вновь. Дело в том, что на самом деле все эти семь дней единственный, с кем ты проходишь трип вместе - это сам дух Горящего Человека. Он встает за твоей спиной и аккуратно направляет тебя туда, куда тебе нужно. Для каждого он заготавливает что-то особенное. И сколько людей, столько и разнообразия потребностей. Бернинг Мэн - это врач. А ведь к врачу каждый приходит со своей проблемой. Так как же можно грести всех под одну гребенку? Нет, доктор пропишет план лечения именно для тебя. Вот так же и здесь. В ту ночь Бернинг Мэн сделал мне главный подарок. Он и правда дал то, что мне было нужно.
 
Мне потребовалось полгода, чтобы собраться и дописать эту часть текста. Она очень личная. Мне и сейчас это сложно сделать. Но, как я сама уже говорила, если вырезать из истории куски, сделать просто красивую картинку без грязи, без боли, без чувств ‒ получится кукла, а не настоящий человек. История потеряет смысл.
 
 
У каждого в жизни хоть раз бывает такая любовь, что башку сносит. Когда не любовь, а какая-то одержимость. Когда влюбляешься так, как будто до этого не жил. И на моей улице тоже случился однажды такой праздник. Мне было двадцать лет. И это было то самое, о чём пишут потом книги, что вспоминают в пятьдесят, смотря на звезды, что меняет тебя навсегда, и ты при всем желании уже не будешь прежним. Это был летний роман. Короткий по времени, но бесконечный по своей красоте, силе и последствиям. 
 
“Летние романы заканчиваются по разным причинам. Столько говорится и делается, но исход всегда один. Они как падающая звезда — захватывающее мгновение вспышки небес, мимолётный проблеск вечности. Только вспыхнула и её уже нет”.
 
 Такой была и эта история. Она вспыхнула, и вот мне уже пора лететь домой. Я навсегда запомню, как мы прощались. И как я залезала на переднее сиденье машины, которая увезла меня в Денверский аэропорт. Я запомню мальчика, который перепрыгнул через забор и пошел обратно в дом, ставший уже нам родным. Я запомню чувство, что мне как будто прокрутили заточкой в сердце. И каждый километр в противоположную от него сторону вставлял эту заточку меж ребер все глубже. 
 
Я долетела до Нью-Йорка и осталась там еще на неделю, просто чтобы прийти в себя. Я сидела в кафе, наблюдала за движением желтых такси за окном и слушала песню, которая начинается со строчек “there’s still a little bit of your taste in my mouth”, записывая нашу историю. И тогда я решила пообещать себе, что не буду притворяться, будто это было “не то”. Что не дойду до стадии “да он был мудак, это была ошибка, которую нужно забыть”. Люди делают так просто потому что им от этого становится легче. Но я до такого не опущусь. Я сохраню это чувство в себе и буду благодарна просто за то, что оно было в моей жизни.
 
Но страшно не это; страшно то, что мы больше никогда не увиделись. 
 
Я копила деньги год, спала на полу и снимала комнату в убитой двушке на Выхино. Её стены были покрыты плесенью, вода из крана стекала в ведро. На балконе были выбиты окна. Я жила одна с двумя студентами, которые считали смешным взболтать пластиковую бутылку “Оболоня”, приоткрыть её и кинуть крутиться на моем полу, заливая мне весь матрас и вещи. Под новый год кто-то из их друзей блеванул на мой “список дел на жизнь”, который висел на стене рыбным салатом. Рыбным салатом на мои мечты. 
Это было время, когда помимо учебы, я впахивала на двух работах, а вечером приходила домой и пила залпом водку “Столичная”.
Когда просыпаешься каждую ночь по три раза и проверяешь, нет ли нового письма. Когда кто-то другой отмеряет тебе кислород. Когда не ешь 16 дней просто потому что не знаешь, как бы еще поиздеваться над своим телом, чтобы физическое состояние соответствовало моральному. Когда человек везде мерещится и ты уже думаешь, что вселенная сговорилась посылать каждодневно все эти дурачкие совпадения и намеки везде и всюду. Когда целиком и полностью выпадаешь из той реальности, в которой приходится быть. Никому не пожелаю я почувствовать то, что чувствовала я в тот год.
И к тому времени, когда мне наконец назначили дату на собеседование в посольстве, я узнала, что всё, абсолютно всё, что мы мечтали сделать вместе: снять тачку, закинуть в нее два серфборда, ночевать в мотельчиках и путешествовать по вест коусту Америки… Всё это до малейшей детали он сделал с другой девушкой. К тому моменту он не отвечал мне уже месяц. И в чем была причина я узнала только по отмеченным с ним фотографиям. За день до посольства. 
Визу я все равно получила. И отправилась путешествовать в одиночку. Мне было теперь 21, и я даже могла сама покупать себе алкоголь. Мы всё еще переписывались, и вроде как должны были встретиться. Начав с Нью-Йорка, я добралась до Колорадо. А потом и до самого Денвера… Я хотела увидеть этого парня, хотя бы просто посмотреть ему в глаза. Но к моменту, когда я оказалась в городе, он окончательно исчез и перестал мне отвечать. Общие друзья передали, что он уже живет с той девушкой. 
Я написала ему, что буду ждать его в нашем садике. Прождала там полночи, но он так и не пришел. Больше я о нем никогда ничего не слышала. И это меня сломало. Меня ударили, и я научилась выпускать шипы. А когда хребет зарос, он стал тверже в стократ. Меня уже не так легко было согнуть. Я больше не допускала никого слишком близко. Не давала шансов уколоть меня снова. 
Я стала лучше. Я решила, что раз я не могу быть с ним, то сама стану как он. Я заберу себе всё, что в нем любила. И буду такой, которой бы сама восхищалась. 
 
“Пусть мои волосы тоже пахнут ветром. Я как и ты отправлюсь в джунгли, как и ты освою серфинг. Как и ты стану вежливой, буду независимой, свободной. Сотру границы. Я стану лучше тебя”.- подумала я. 
 
И так я и сделала. И всё было хорошо. 
 
Но что касается любви…
 
Я не отпустила ту историю. Всё потому что она никогда не была закончена. Просто сначала человек был, а потом его не стало. Я не успела сказать своё “прощай”, не успела разочароваться в нем. Он остался в памяти красивой картинкой, забыть которую было жалко. Я так и не узнала, почему он не пришел. И вместо того, чтобы отпустить, я продолжала на подсознании искать в каждом его черты. Ту же улыбку, те же глаза. Те же шутки и повадки.
 
Прошло пять лет. За них со мной еще случалась любовь. Но я теперь держала руку на кольце, чтобы успеть катапультироваться до того, как этот самолёт взорвется к херам и полетит носом вниз, оставляя за собой в воздухе вихрь дыма и пепла.
 
В тот вечер уже другой незнакомец угостил меня молли. Без ничего тут вообще странно находиться. Наверное абсолютно все, кроме Ани Морозовой, которая категорически против наркотиков, тут были под чем-то. Не потому что пытались “обдолбаться”, как на Казантипе, а скорее наоборот, расширить сознание. Кстати за все семь дней я не увидела ни одного человека, которому было бы плохо. Ни от наркоты, ни от алкоголя. Конечно, они где-то были, но в сравнении с тем же “Нашествием”, где кроме пьяных в усмерть больше никого и нет, просто интересно отметить, что все тут были “сумасшедшими в своем уме”. Осознанными. 
Незнакомец открыл маленький золотой мешочек и сказал:
-Окуни туда палец. 
 
Палец вернулся наружу белый от порошка. Я его облизала. Тот добрый человек подарил мне также железный компас и сказал, что он поможет мне не теряться. Мы оба понимали, что он говорит об ориентировании в жизни, а не на местности. 
Я поблагодарила его и растворилась в центре циферблата. Всё так же мысленно я надеялась на то-я-всё-таки-знаю-что. И оно произошло. Прошло уже пол ночи, и я сидела на земле у догорающей фигуры любви, той самой, которую привезли сюда из Одессы, и раскачивалась. Молли снова обняла меня и стала выворачивать всю страсть и любовь, на которую способно тело и мозг наружу. 
 
 
selfloveimage4
 
 
Я огляделась и увидела того, кто закончил этот ночной кошмар длиной в пять лет. Рядом со мной танцевал парень. В шубе на голое тело и короне, запутанной в длинных волосах. Он выглядел как Дениэл. Это чертово имя, которое я любила столько лет. Я выхватила его из фестиваля и соединила наши трипы в один. Совпадения были невероятны. Он был из Денвера. Ему было столько же лет. И даже акцент у него был как у Дениэла, который с трудом разберешь. У него был такой же утробный голос, как у всех англичан. Они говорят не горлом. Их голос идет откуда-то из живота. Да весь он был совершенно вылитый. Максимально приближенный к оригиналу, насколько это возможно. И спустя какое-то время потрясающего общения, где ощущаешь уникальную ментальную связь, я почувствовала это. То самое. То чувство, которое, как я боялась, больше не способна испытывать. Мы танцевали вместе всю ночь. Он познакомил меня со своими друзьями. Он заботился обо мне, как Дениэл. Он держал меня за руку так же, как Дениэл, слегка расслабленно. И руки такие же. И такие же друзья. И такая же ситуация, когда я хочу понравится его друзьям, хотя мне при этом нет до них никакого дела. Отдайте мне своего друга. И я его не верну. 
Мы уходим в толпу. И больше никого, кроме нас нет. Всё. Опять всё, что вокруг - просто декорации, созданные для нас. Опять всё, что вокруг - немного замыленно. Как фотографический эффект: всё мутно, кроме этого мальчика в центре моих глаз. 
Он тоже, конечно же, под молли. И мы обожаем друг друга. Настолько, насколько способны двое выкинутых  на другую планету. Мы прижимаем друг друга к себе, хватая за шивороты шуб. Мне хочется его в себя впитать. Мне мало. Я целую его жадно. Он выше меня в два раза. Он обнимает меня, и я танцую ногами в воздухе. Он большой, ему легко меня держать. Это получается как-то естественно. Мне кажется, как будто это и есть Дениэл спустя шесть лет. Я задаю ему этот страшный вопрос:
-У тебя есть девушка? 
-Ееесть… - говорит он с каким-то добрым сожалением и извинением, наклонив голову в бок. 
 
Как будто это Дениэл извиняется. И дальше я окончательно в своем трипе ухожу в ощущение, что это он и есть. Вот он, мой шанс задать ему все те вопросы, которые я уже никогда не смогла задать. Я киваю головой. Спрашиваю, как долго они вместе. Как его жизнь с ней. Я убеждаюсь, что у него всё хорошо. Теперь я знаю. А он всё так же смотрит на меня с любовью. С нежностью. И всё это… Вся эта любовь и смерть танцуют вокруг меня, сужая круг. 
-Скоро будут закрывать храм.-говорит этот мальчик.- Ты говорила, что хочешь в него попасть. Нам наверное тогда стоит пойти?
Он даже такой же вежливый в постановке предложений. 
 
 
Храм. Я ничего не рассказала про Храм. Из главных деревянных конструкций здесь есть две, которые всегда будут, год за годом. Остальные меняются, как выставка в музее. А это постоянные экспонаты. Горящий человек и Храм. Наверное нигде нет более энергетически заряженного места, которое существует семь дней, а потом превращается в пепел. В этом храме люди пишу письма тем, кто у них умер в этом году. Они приносят в него то, что связано с ушедшими людьми. И за все пять дней я так и не нашла в себе сил туда зайти. Но теперь временить было уже невозможно. Храм закрывали через полчаса и начинали подготавливать в пожару. Гореть он будет только на следующую ночь. 
 
 
 
Мы сели на велосипеды вдвоем и поехали к храму. Храм был построен в этом году по системе морской раковины. Заходишь, а дальше он идет спиралью, сужаясь к центру. Мальчик оставил меня, почувствовав, что мне это нужно и пошел вперед. И я начала это страшное приключение в человеческую боль. Я взяла маркер. И поняла, что свое сообщение мне негде писать. Со всех сторон на меня с фотографий смотрят люди, улыбаются… Неужели их всех уже нет? Свечи, чемоданы, цветы, детские игрушки… Две пары розовых ползунков с разными именами свисают с потолка. Столько слов, столько имён… До тебя как-то даже и не доходит до конца, что всё это люди, которые отсюда ушли. Те, что еще здесь, гуляют по храму… Кто-то молча читает записи на стенах. Кто-то сложил ладони у лба и шевелит губами. Кто-то плачет. Пройти эту раковину до конца - то ли как пройти крестный ход, то ли как попасть в первый круг ада. 
 
Я нахожу кусочек и помещаю своё письмо в пробелы между словами других людей:”Я люблю тебя, дедушка. Не беспокойся, у бабушки все хорошо. Я о ней позабочусь”. 
 
Завтра будет восьмое сентября. Год назад рано утром наш Балашихинский телефон зазвонил. Я проснулась и поняла, что что-то не так. Бабушка сидит на кровати, прижав телефон к уху в каком-то непонятном состоянии. Кажется, она плачет. Раньше она себе таких слабостей при мне никогда не позволяла и поэтому мне тяжело понять. Из её диалога с кем-то в трубке я вылавливаю слово “морг”. Ты никогда не готов к такому раскладу, но тогда нам, конечно, казалось, что мы были больше всех к нему не готовы. У дедушки всего-то болел живот -, переел обезболивающего. Даже когда бабушка сказала, что дед в реанимации, я не восприняла эту информацию как опасную. Несколько дней назад я пришла к нему в больницу с огромным плюшевым слоном, которого мне на день рождения подарила Билли. У меня есть две большие игрушки, с которыми я сплю в обнимку. Медведь от папы и слон от Билли. В тот день я вернулась с очередных приключений. Мы только закончили снимать кино в Мышкине, и я переезжала обратно в Балашиху. Мама остановилась на машине у больницы, чтобы я взяла у бабушки ключи.
-Только давай ты деда навестишь потом, доча. У меня много дел. Просто возьми ключи и выходи. 
Мама везла в машине мои вещи. 
Когда я встретилась с бабушкой, она сказала, что деда очень ждал, что я зайду:
-Он своему соседу про тебя все время рассказывает. Описывает, где ты была, прямо с таким захлебом. Я даже не знаю, как ему сказать, что ты не поднимешься…
-Ладно, ба, побежали. 
И вот мы бежим вдвоем по крылу больницы, которое я знаю слишком хорошо после своих тринадцати лет и подозрения на гастрит. Если ты попал в нашу “Пехру”, не факт, что выйдешь живым. Моя мама ненавидит ждать и может вытворить что угодно, вплоть до того, чтобы выкинуть мои шмотки на улицу и уехать. Я несусь, спрашивая у бабушки ориентиры. Она еле поспевает за мной. Запыхавшись, захожу к дедушке. Мой дедушка ужасный скромняга. Он любит больше океана, а проявлять это стесняется. Я пользуюсь случаем, что он не может встать и обнимаю его крепко. Он, как ребенок, показывает мне на руке огромный синяк от шприцов, мол, смотри, они меня обижают.
 
Он всегда был моим фанатом номер один. Он любил не словами, а делами. Когда я была в дороге, он отмечал на карте, где я сейчас нахожусь флажком и распечатывал все мои заметки. Когда я вернулась с Бали в 2013-м году, меня на столе ждала целая книга моих историй с фотографиями. 
Он всегда был рядом. Когда я была маленькой, мы смотрели Тома и Джерри. Когда выросла, мы смотрели Дискавэри. Когда я была маленькой, моим самолетом была его нога. Он качал меня на ней и я летала. Теперь самолеты стали настоящими.
 
Вручая ему слона, я говорю: ”Деда, короче, заканчивай эту фигню. Поигрался, и хватит. Жду тебя дома. Я тебя люблю. Всё, я побежала, а то мама убьёт”.
 
Последний кадр дедушки в моих глазах: я оглядываюсь на него уже в дверях. Он смотрит на соседа по койке, с улыбкой, наклонив голову в умилении, обняв одной рукой слона. 
 
Слон вернулся. Дедушка - не совсем. 
 
 

Burning_Man_2015_Galen_Oakes - 44 of 168

 

burning-man-festival-2015-photos

 
Фотографии из Храма, сделанные моим другом днём:
 

IMG_0898

 

IMG_0893

 

IMG_0556

 
 
Мы выходим из Храма за руку. Начинает светать. Мы сели у догорающих углей. Сонные бернеры собрались здесь встречать рассвет. Уставшие дети. Они вдоволь наигрались, а теперь, перед тем как уйти спать, хотят поприветствовать солнце. Досмотреть титры к этому кино длиной в одну ночь. Кто-то рядом играет на укулеле. Все сидят, обнявшись, в большом кругу. Небо становилось розовым у горизонта, а дальше голубым. Было холодно, мы прижались друг к другу. Экстази начало отпускать. Мы были вымотаны. Он предложил переночевать у него в палатке. Я согласилась. Он обнимал меня всю ночь. Именно так же обнимал. 
А с утра мы с ним попрощались. 
Мы договорились встретиться еще вечером, но на место встречи я не пришла. Не знаю, пришел ли он. Но так было лучше. Круг замкнулся. Я сказала “пока”. То “пока”, которое мне было так нужно. И прошлая я в этот момент улетела белым голубем вверх.  
 
На следующую ночь мы жгли храм. Семьдесять тысяч человек сели вокруг него в полной тишине. И деревянную конструкцию охватил огонь. Наверное, это было самое энергетически заряженное событие, на котором мне удавалось быть. Вверх поднялись вихри желтых языков, каждый из них закручивался, стремясь вверх. Огонь творил что-то невероятное. Я никогда такого не видела. Как будто все духи и вся наша к ним любовь взмыла в небо гигантским столбом. Мы плакали и прощались. И вот это осознание того, что ты не один, осознание, что такую же боль испытывают тысячи людей рядом с тобой, освобождает тебя от неё навсегда. 
 
 
IMG_0947
 
 
Начинался последний день, который я провела за помощью в свертывании Moon Cheese лагеря. Роб уехал домой без меня, по моей же просьбе. Я хотела помощь ребятам и энергетически отдать подаренное мне добро за эти дни. Не важно, кто именно его тебе дарил. Ты всегда можешь заплатить другому. Энергия ходит по кругу, как светлая, так и темная. Например, человека обижали в детстве, а расплачиваться за это будут те, кто свяжется с ним в юности. Или сделали тебе что-то хорошее, и ты так счастлив, что готов каждого обнимать и дарить другим свой заряд.
 
Мы убирались до самой ночи. Организаторы фестиваля очень и очень серьезно относятся к понятию “убрать за собой”. Не должно остаться ни крупинки. Ни кусочка от фантика. Ничего. Если на территории лагеря найдут хоть что-то, на следующий год их банят. Или банят вообще, в зависимости от степени ущерба пустыне. В середине дня кто-то притащил нам две скляночки с белым порошком. В одной был кокаин, в другой по всей видимости экстази. Кто-то их просто оставил. Дело в том, что полицейские проверяют машины на предмет наркотиков только когда они уезжают с фестиваля. На сам фестиваль тащи сколько хочешь, никто и ухом не поведет. А вот на выходе они начинают облаву. Те, кто в курсе этого жестокого прикола, оставляют все, что не успели употребить здесь. Экстази мы не рискнули пробовать (кто знает, что именно там намешано), а вот кокаин пошел на ура. Солнце жарило нещадно. Когда всё наконец было доделано, мы запрыгнули в канистру для воды, все вместе, голые, с банками холодного пива в руках. Это было высшее награждение. Самый веселый день - это день после праздника. Я всегда считала, что 1 января куда круче 31го декабря. День, когда всем уже плевать, как они выглядят, и ты с друзьями и похмельем, счастливый, доедаешь салаты и травишь дурацкие шутки.
 
 

E3b8r8pik_R6VO74dMKOU_gu35uF6THr-33DUhBCZJQ

 

DCIM100GOPRO

 
 
Ребятам нужна была помощь по разгрузке вещей для лагеря. Я вызвалась помочь и с этим. Взамен лагерь оплачивал нам ночь в отеле в Рино, втором после Вегаса городе-казино. Когда мы зашли в отель, за нами по полу тянулся шлейф песка. Волосы превратились в какую-то неудачную поделку из глины. Потому что каждый раз, как этот песок намокал, он превращался в натуральную глину. В итоге пришлось потом полоскать волосы в уксусе, чтобы грязь отвалилась. Короче, выглядели мы как лешие. Сложно было понять, чего мы хотели больше: есть или мыться. Я провела последние пять дней на трех кусочках хлеба и с влажными салфетками вместо мыла.
Передать не могу, что это такое: упасть на кровать в номере “люкс” после недели в пустыне.
 
Н А   Х А Л Я В У. 
 
А как мы мылись… Боже мой, мы просто стонали, как тюлени при спаривании. 
Кормили нас тоже за счет лагеря. Я заказала себе стейк. И огромный молочный коктейль. Кажется, это была лучшая еда в моей жизни.
 
Весь следующий день мы таскали из грузовика вещи и перекладывали их в гараж. Я почувствовала себя полноценным мексиканцем, который приехал в Америку на заработки.
 
 

DCIM100GOPRO

 

12000060_974518179266813_616927003_n

 
 
А поздно вечером я уже оказалась дома. Прощаться с Уиллом было невыносимо. Я вдруг вспомнила, что в путешествиях бывает и такое: встретил человека, рядом с которым счастлив, с которым вы четко на одной волне, и понимаешь, что еще сто лет бы с ним дружил. Но судьба распоряжается иначе. Завтра его ждал самолет в Австралию. 
 
 
Прощай, Питер Пэн.  
 
 
Машина уезжает. Я на пороге своего дома. 
Захожу в темную комнату. Тишина давит на уши. Круг замкнулся. 
Конец. 
 
 © Пахтусова Даша.
 
IMG_0955

 

Comments:

  • Nikita March 16, 2016

    Теперь я хочу попасть туда и слушать это прекрасное “How’s your burn?”

  • Лена March 17, 2016

    Даша, офигенное тебе спасибо за стори!! Зарядила, вдохновила, перевернула!! Спасибо!

  • Dina March 17, 2016

    Невероятно. Огромнейшее тебе спасибо за все прекрасные истории. Но эта.. До глубины души

  • Даша March 20, 2016

    Это что-то невероятное! Просто буквы собранные в текст на сайте довели и до слез, и до радости, местами, до смеха и, конечно, перевернули всё внутри! Огромнейшее спасибо! Искренне рада знакомству с тобой и твоим рассказом!

  • AnSamolet March 21, 2016

    Прочитала от и до с бошьшим удовольствием и осталась под большим впечатлением!

  • Vika March 25, 2016

    Огромное спасибо за рассказ, за краски и откровенность в нем! Меня охватывала радость и давили слезы пока я читала, это просто невероятно. Написано так, что кажется, будто я прожила частичку твоего путешествия.

  • Ратмир April 01, 2016

    Это восхитительно, невероятно, волшебно!) Огромное спасибо, что открыла своё сердце и дала возможность окунуться в эту непередаваемую фантастику! Очень важно сохранить эти ощущения и не дать им затеряться в буднях. И помнить, что чудо всегда рядом, стоит лишь протянуть руку. Лёгкого полёта тебе, сестрёнка! 😉

  • fill April 01, 2016

    Я понимаю, что история не про это, но в какой-то другой, соседней, реальности, ты пришла на эту встречу и… жили они долго и счастливо. Но это, как говорится, совсем другая история)

  • веро April 05, 2016

    Ты чудесная девочка

  • Elenika April 06, 2016

    Это моя мечта и мой страх… Прочитала и меня снова перевернуло. Спасибо за этот рассказ!!! Читала взахлеб (:
    Счастья тебе!!!

  • Alex July 01, 2016

    Это просто феноминальная история, читая просто окунулся в эту атмосферу. Напомнило Сказку в Украине, но все же, обязательно нужно посетить БМ!!

  • Stan July 31, 2016

    С радостью скинул бы напалмовые бомбы на это скопление обдолбанного генетического мусора.

  • Sasha October 04, 2016

    Спасибо тебе, за тебя настоящую, и за мои ощущения и как будто прожитые дни там. Обязательно там окажусь.

  • Dina October 05, 2016

    Даша, спасибо за самый лучший рассказ о BM из всех, которые я когда-либо читала! Я, словно, вместе с тобой прожила каждый миг фестиваля - это невероятно! Могу представить, насколько тяжело дались тебе эти откровения, но, также, могу представить, как легко стало после этого. Нас всех ранят и мы раним других, поэтому каждому из нас нужно такое место и такое время, где чувства обнажаются, а эмоции наконец-то находят выход.

  • Таня October 25, 2016

    А можно сконнектиться с Уиллом? Я в Австралии, и мне встречаются только чопорные идиоты.

  • Dmitriy November 13, 2016

    Спасибо за такой яркий и душевный рассказ.

  • evgeny January 14, 2017

    вау,это было круто

  • Настя September 29, 2017

    Читала взапой. Теперь и у меня есть мечта. Скажи, ты была волонтером на BM? Если да, как им стать?

Leave A Reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *