Мои дорогие родители, бабушка, сестра и брат, друзья родителей и родители друзей. Искренне прошу вас: не читайте эту историю. Так будет лучше. Мам, ты обещала. Спасибо. Бабушка - я серьёзно. Закрывай страницу. Моё дело предупредить.
 
Здравствуй, моя консервативная страна. Сегодня я дам тебе прекрасный повод обвинить меня во всех прегрешениях, рассказать соседям

19 декабря 2015

Рано утром я запрыгнула в автобус до Лос-Анджелеса с целью проведать старых друзей. Сам город не вызывал во мне какого-то дикого восхищения. Я уже давно взломала его коды.

Всю дорогу до Лос-Анджелеса я пыталась смотреть московскую встречу друга по перископу. Он три года не был дома, и теперь вещал

Благодарность. Именно её я испытываю сейчас.
Это был обычный день. А стал необычным. Мои пальцы с трудом вспоминают, где какие буквы на клавиатуре. Я отключила сознание разума и перенесла его в тело. Еще несколько часов назад я была больна. У меня текли слезы из глаз и чесалось все лицо. Всё началось

Всё тлен. Всё ебаный тлен. Кого не приручишь - всех потеряешь. Вопрос времени, и всё. И с этим законом я отказываюсь мириться. Напишу книгу и вскрою себе жабры. Тут незачем жить.

Ты помнишь, как мы на балконе сидели? С гитарой, пледом, свечками. Праздновали первую в жизни встречу и две тысячи двенадцатый

Знаете, как бывает, что одна песня в ответственности за целый период твоей жизни? Эта песня стала саундтреком к моей жизни на Бали.
Был, кажется, 2012й год.

Мы сидели под пальмами на балкончике нашего “хоумстэя”. Так в Азии называют дешевые частные отельчики. Я платила тогда за комнату 7 долларов, что сама считала роскошью.

12 января, Москва.

“Меня тут Даша попросила написать ей письмо. Говорит, последнее время трудно засыпать. Говорит, одиноко. Говорит, если на утро будет в сообщениях письмо от близкого человека, то и вставать веселее.
Я расскажу тебе, как у меня тут жизнь, Даш, а вместе с тобой и другим зрячим, слышащим и чувствующим. Не

Есть такая страна, Люксембург. Население полмиллиона. То есть в сорок раз меньше Москвы. Так вот уровень консерватизма там так высок, что глагола “любить” на их языке не существует. Если ты хочешь сказать “я тебя люблю”, у тебя есть два варианта:
1. “Ты мне нравишься.”
2. “Я счастлив проводить с тобой время.”

Всё.

Есть у

Говорят, мир держится на черепахах. Мой - на конкретных людях. Они как маленькие спасительные шлюпки и корабли, попадаются в этом штормящем океане жизни, вылавливают меня, дают отдышаться и набраться сил, чтобы плыть дальше.

Одним из кораблей оказался Ваня Смирнов. Когда мы встретились в июне этого года, меня нехило потрепало. Я потихоньку

– Заткнись ты, старая кляча! – орал Греб. Как же он вообще может с нею жить? У него было больше книг, чем я видел за всю свою жизнь: целых две библиотеки, две комнаты, загруженные книгами до самого потолка по всем четырем стенам, – да еще и такими книгам, как «Чьи-то

Я не могла больше писать, голова трещала, глаза болели. Вышла прогуляться. Нашла на дороге розу. Забрала себе. Встретилась с Пашей. Сходила с ним на бесплатный урок по созданию электронной музыку. Вот он, Фриско. Чего только не происходит. Посередине лекции сбегала в секонд-хенд, пока тот не закрылся и купила себе плащ