There is a house in New Orleans
They call the Rising Sun
And it’s been the ruin of many a poor boys
And God, I know I’m one

Новый Орлеан был любовью с первого взгляда. Город джаза, блюза и вуду-магии. Черт знает, почему он связан с вуду магией, но тут просто всё по-другому. Смерть здесь празднуют. Если кто-то умирает – весь город выходит на улицу, устраивая целый парад, и во всем цветном, вооружившись барабанами и трубами, идет провожать человека в последний путь. К слову, тут безумно красивое кладбище и никого не хоронят под землей. Из-за того, что город построен на болоте, хоронить в земле попросту опасно, гробы затонут. Поэтому кладбище здесь походило на огромный город мертвых. Для каждого был построен свой склеп из мрамора. Кого-то хоронили всей семьей, по полочкам, как в плацкарте. Через дверную щель можно было заглянуть в их маленький дом.

Я поселилась у двоих парней в роскошной квартире, в периметре которой можно было потеряться. Мне был выделен кожаный диван размером с кухню. На крыше дома был огромный бассейн, спрятанный в пальмах, и отсюда открывался официально лучший вид на весь город. Поскольку Новый Орлеан по местонахождению отрезан от остальных развитых районов Америки, стоимость жилья здесь довольно низкая. О квартире такого же уровня, только в Нью-Йорке или Сан-Франциско можно даже и не мечтать. За такие же бабки ты сможешь максимум позволить себе комнату на отшибе города. Я сидела на краю бассейна, болтая в нем ножками, всматривалась в ночные огни и не могла понять за что мне перепал такой рай.

Ближе к ночи парни повели меня на главную улицу города по названием Бурбон Стрит. Название говорило за себя! Это была улица празднования жизни. Одни сплошные бары, где двери не закрываются и не открываются, потому что их вообще нет! Новый Орлеан – чуть ли не единственное место во всех Штатах, где еще разрешено употреблять спиртное на улице. Народ шляется туда-обратно, пока ноги не начнут заплетаться. Коктейли стоят по два доллара, и главная фишка улицы – замороженные дайкири и маргариты. Они чертовски сладкие и сделаны из молотого льда, таким образом алкоголь идеально маскируется, и ты сам не замечаешь как уходишь в нулину…

Чтобы понять, что находишься в Новом Орлеане достаточно поднять голову вверх и найти провода. Если там висят разноцветные бусы – значит ты на месте. Дело в том, что чуть ли не каждый день здесь проводятся карнавалы, и шествующие одевают себе на шею разноцветные бусы. По окончанию парада ликующий народ подбрасывает бусы в воздух, и они так и остаются висеть на деревьях и проводах. Ночью улица преображается пуще прежнего: зажигаются неоновые вывески, стриптизерши зазывают внутрь прямо с улицы, музыканты играют еще громче, а народ, забравшийся на балконы второго этажа (дома на этой улице все двухэтажные) с интересом наблюдает за всем этим сверху, потягивая коктейли. Мне стало любопытно зайти в стрип-бар, ведь теперь мне было 21, а значит я имела полное право это сделать. Удивительное дело, но во всем этом безумном городе было только одно место где нельзя употреблять алкоголь, и это стрип–бар. Извращенцев, желающих наблюдать за голыми девушками в темном баре днём и по трезвяку было крайне мало. Кроме меня и танцующей девушки я отыскала всего двух мужчин, скучающего вышибалу и быстро потеряла интерес.

Весь следующий день я изучала город. Общалась с ведьмами, которые прочили мне своих кукол и говорили, что осталось только вплести в куклу волос возлюбленного, чтобы делать с ним что хочешь, и слушала уличных музыкантов, скучковавшихся в один оркестр на каждом углу. В каждой такой банде было как минимум три трубы, одна из которой обвивалась вокруг своего хозяина как удав. Они играли как Боги, а я всё не могла понять, что эти ребята вообще делают на улице, почему они не стоят на какой-нибудь сцене перед тысячью слушателями.

Жестокая шутка замороженных коктейлей приключилась и со мной. Я сама не поняла, как это произошло. Я просто не смогла пройти мимо какой-то хорошей песенки в исполнении живой группы и уселась за барную стойку. Бармен, прознав, что я из России в миг заказал группе песню Битлз “Back in USSR”, и мое сердце было захвачено. Рядом со мной сидели дамочки в годах и праздновали день рождения одной из них. Пока я еще была трезвой, дамы уже были в кондиции, так вот одна из них на полном серьезе решила, что я – Джулия Стайлс и только выделываю русский акцент, чтобы замаскироваться. Когда она в конце концов приняла тот факт, что я и правда просто русская девчуля, мы допивали уже третью “Зеленую гранату” и обнимались. Этот коктейль и правда подавался в пластмассовой гранате, а за каждым столиком лежало пошаговое описание последствий его потребления:

“Hand granade drinking guide”

DRINK #1
Will lift your spirits and make you happy
DRINK #2
Will give you a nice buzz
DRINK #3
Will result a complete loss of your inhibitions
DRINK #4
Will cause you to dance in the streets, females be prompted to show their tits
DRINK #5
YOU’RE ON YOUR OWN! WE DON’T RECOMMEND DRINKING 5!

Допивая третью “гранату”, я осознала, что на улице уже стемнело и время на исходе. Это был мой последний день в Новом Орлеане, и свой главный повод для приезда я как вишенку на торте оставила на конец. Пора найти Дом Восходящего Солнца.

Наверное, весь мир можно разделить на тех, кто знает и не знает эту загадочную песню, написанную неизвестно кем в 30-х годах и превратившуюся с годами в народную балладу, и я не стремлюсь сейчас брать на себя роль википедии. Я рада, что мои главные памятники не особо известны народу. Что можно спокойно посидеть у могилы Мэрилин Монро на лужайке, постоять в арке, где выстрелили в Джона Леннона, снять номер в отеле “Калифорния” и выпить кофе в баре солиста White Stripes в Теннесси, поджидая, когда он зайдет. Мне нравится посещать любимую церковь Джонни Кэша и маленькую студию, где записал свою первую песню Элвис. Нравится находить места, о которых большинство не знает. Всё то, что окутано толпой туристов не вызывает во мне интерес. Что можно прочувствовать, когда каждую минуту новый китаец ударяется о твое плечо, а девчонки на каникулах просят их сфотографировать?

Пришлось на скорую руку прощаться с дамочками, которые успели меня полюбить как родную. На прощание я сказала имениннице длинный пост в русском стиле, вместо чертового “cheers”. Не помню, что я говорила и сколько, но факт был один: именинница расплакалась. Так я случайно исполнила очередную задачу в списке дел на жизнь: “заставить незнакомца плакать” и отправилась искать заветный дом. Несмотря на то, что все знакомые мне сказали, что понятия не имеют, где это, я верила в прохожих. Прохожие обычно лучше любых карт подскажут куда идти. Но не в том случае, если ты ищешь Дом Восходящего Солнца. Человек пять заверили меня, что они точно знают где это и дали абсолютно разные координаты. Таких различий в показаниях я не слышала никогда: мне говорили, что это красный, зеленый, белый, серый, желтый дом на севере, юге, западе и востоке города. Я обошла весь город и, соединив всё сказанное, поняла, что остались всего три версии: либо этого дома никогда не существовало, либо он давно сгорел, либо это белый двухэтажный дом , второй этаж которого опоясывает черный балкон. Спустя три часа мне уже хотелось плакать. Я была зла на себя, что отложила это дело напоследок. Алкоголь постепенно выветрился и оставил за собой усталость. Я дошла до примерных координат того белого дома, но понять где он и какой из всех белых домов он было невозможно. Улицы былы пусты, так что даже спросить было некого. В бессилие я села на ступеньки первого попавшегося дома. Ноги отказывались идти. Сзади за дверью слышался живой джаз, звон бокалов и оживленные голоса. Неужели я проиграю? Вдруг дверь открылась. За ней появился красивый мужчина лет тридцати пяти в белой рубашке, с уложенными волосами, бокалом шампанского и пачкой сигарет. По нему сразу было видно, что всё в его жизни в материальном плане удалось. Я же сидела в шлепках и пляжном платье “Рокси” без бретелек.
– Здравствуйте! – сказала я, не вставая. – Извините, что тут сижу, я просто очень устала. Я обыскалась этот чертов Дом Солнца.
– Ха-ха! No worries! Да все в порядке. Ты ищешь дом восходящего солнца?
– Да. Any idea where the fuck it is?
– Yep. You’re sitting right in front of it.
Я уставилась в темноту. Прямо передо мной стоял тот самый белый дом с черным балконом.
– Он называется домом восходящего солнца, – продолжил мужчина. –потому что вон там, на втором этаже был карточный дом и бардель по совместительству. Люди сидели до утра и играли в покер, пока из-за горизонта не появятся первые лучи солнца. Окна всегда были открыты и свет бил через всю комнату.
– Вы уверены?
– Абсолютно. Я живу здесь всю жизнь.
– А что там сейчас?
– Кажется, простой жилой дом. Не уверен, что его новые хозяева знают о том, где живут.

Впервые за долгое время я попросила кого-то меня сфотографировать. Мужчина взял мою мыльницу, не вынимая изо рта сигарету, я перебежала улицу, вцепилась в забор дома и повисла. Такая и осталась фотография: меня, висящей непонятно на чем, с горящими красными глазами, совершенно ужасного качества. Но я знала ее цену и мне было даже приятно, что без объяснений она не представляет из себя ничего особенного. Оказалось, что этот мужчина – хозяин вечеринки. Он пригласил меня внутрь, вручил бокал шампанского, взяв его с подноса не менее вылизанного официанта и сказал коронное “enjoy the night”. В углу комнаты сидели чёрные музыканты, вдоль стены стояли повара и предлагали самые изысканные блюда. Люди были одеты по-вечернему, а я как всегда чувствовала себя своей только рядом с музыкантами. Налакавшись и наевшись нахаляву спустя пятнадцать минут я уже училась играть на трубе на коленках у самого большого негра. Оказалось, чтобы издать хоть какой-то звук надо дуть с такой дурью, что щеки болят так, будто сейчас лопнут.

Вместе с рассветом я вышла из этого дома, с ухмылкой кинула победный взгляд на тот самый балкон в оранжевых лучах солнца и пошла в сторону квартиры. Меня ждала ещё добрая половина Америки, и несмотря на то, что в этом городе ужасно хотелось остаться, я чувствовала, как дорога зовет меня. Напоследок я успела посидеть с каким-то уличным музыкантом на тротуаре, облокотившись рядом с ним на стену. Это был пожилой мужчина в старой шляпе и грязных вещах. Его лицо было исполосовано морщинами. В чехле от гитары лежал диск с его фотографией на обложке, только моложе, один мятый доллар и несколько монет. Он разговаривал с сильным акцентом, употребляя много неизвестных мне слов, но я испытывала к нему родство и верила, что он говорит великие истины. Я похвасталась ему с чувством, словно говорю это своему дедушке:
– Я нашла Дом Восходящего Солнца!
– Вот как? Молоде-е-ец. Не спейся только как все его обитатели. Откуда ты такая юная, девочка?

Мы продолжали болтать о музыке и смысле жизни, пока молодые парни проходили и освистывали меня, не понимая, почему я выбрала в компанию не их, а старика. А старик в шляпе сыграл мне ту самую песню, и когда он закончил петь последний куплет, я сказала “keep playing”. Отсчитав проигрыш, я запела на русском:
«Не жди меня, мама, хорошего сына, твой сын не такой как был вчера… Меня засосала опасная трясина и жизнь – моя вечная игра…»