Роман с Кубой. Часть 1. Время искать. 

По наказу Маруси кентоваться с Кубинцами я начала уже в самолете. Трое из них стояли в хвосте и пили вино. К тому моменту, когда я подошла, маленькая француженка-стюардесса уже ненавидела их до такой степени, что начала врать, будто вина больше не осталось, раздавая его при этом остальным пассажирам. Я спросила у одного из уже поддатых мужчин, какая часть Гаваны примечательнее всего.
–Зависит от того, что ты ищешь. Но я в любом случае не был дома уже пять месяцев, за это время всё могло измениться. 
–За пять месяцев? 
–Гавана и за месяц может так поменяться, что дорогу домой не найдешь, дорогая. 

Мы простояли в хвосте самолета около часа, а я все пыталась выведать информацию о том, где жить, куда пойти и как существовать. На Кубе нет каучсерфинга. Это первое место на моем пути, где правительство его запретило. С хостелами тоже всё плохо. Вместо всей привычной байды здесь работает штука под кодовым названием “ла касса партикуляр”. По сути это то же, что Airbnb, за исключением того, что хозяева дома никуда не деваются, они живут с тобой. Иными словами, ты просто снимаешь комнату. Причем, к сожалению, именно комнату. Заплатить за одну из шести кроватей, как в хостелах, и делить территорию с незнакомцами здесь не принято. Мои новые приятели Кубинцы заявили, что комнаты в Гаване стоят в районе 20-30 кук (кук примерно равен доллару).
–У меня таких денег нет. 
–А зачем же ты едешь отдыхать на Кубу?
–Я не еду отдыхать. Я еду жить.
–Жить? В каком смысле жить?
–Жить как живут кубинцы. Подружусь с рыбаками, может впишусь к ним в хибары, буду помогать. Еще я хочу работать с лошадьми.
Они перестали улыбаться и уставились на меня, как на недалекую. 
–Кабаёс! – повторила я еще раз слово “лошади” и изобразила, что держу поводья. Но они в лице не изменились. 

Я долго объяснялась на испанском, ни черта не понимая при этом, что мне отвечают, пока один из мужчин, напоминающий большого довольного моржа с седыми усами, не понял, что я русская. 
–Ви из России? О, здратуйте! 

Я офигела. Ты же знаешь, кубинцы любят русских. То поколение, что постарше, учили наш язык еще в школе. На прекрасном русском он посоветовал мне ехать в район Альта Гавана, что там мол жилье подешевле. И говорить с таксистами на русском наказал, чтобы они меня зауважали. Впервые мне дают совет не разговаривать с людьми на их родном языке. Он сказал не платить за такси больше, чем пять кук. Каждый из трех кубинцев по очереди сказал, что если б он не был женат, то взял бы меня к себе. Была еще выведена опция жениться на них, и вот тогда они возьмут меня к себе. 

Получив вещи, я вышла на улицу и встала в длинную очередь на обмен валюты. Теплый воздух приятно обнял. Не настолько влажный, как на Бали, но достаточно влажный, чтобы захотеть снять лосины и влезть во что-то просторное. 
Ни один из таксистов русского, конечно, не знал. Я спрашивала, куда мне лучше поехать и где самое дешевое жилье. В доказательство того, что меня не надо наебывать по поводу слова “дешевое”, я тыкала пальцом в спальник и повторяла, что готова спать на полу. Но каждый из водил заламывал цену в 35 кук за ночь. Они протягивали мне карточки тех, к кому договорились возить туристов, наверняка за процент, и твердили, что места дешевле я не найду, ни в Альто Гаване, ни в центре, нигде. 
–Ну, значит, я буду спать здесь. 

Во всей очереди на обмен валюты я распознала семью русских. Молодых ребят с маленьким ребенком. Они сняли квартиру по Airbnb. 
–Наши времена гуляний по свету на шару закончились. Теперь все поездки только по плану. – сказал парень с неким оттенком грусти, и с ностальгией уставился на мой спальник и рюкзак.

Я поменяла деньги, но так и не придумала где жить. Ко мне подошел тот кубинец, что активнее всего пытался раздобыть алкоголь в хвосте самолета. Рядом с ним стояла красотка-дочь, в платье с грудью наружу и красной помадой и уже забившая на внешность жена. Он подтвердил информацию таксистов. Я спросила, могут ли они с женой подбросить меня до города, но он ответил, что машина заполнена. Тогда ко мне подошел тот русский парень и сказал, что они с семьей едут в центр, и предложил скинуть им пять кук и присоединиться. Я согласилась. 

На Кубе какой-то другой, более сладкий и зыбкий воздух. Мы ехали с открытыми окнами на нормальной скорости, но ветер не дул в лицо, а как будто вежливо заходил через окно в гости. Мимо нас проезжали старые американские машины невероятной красоты. Кажется, что каждая из них украдена из музея и привезена сюда на остров втихаря. Пока ребята рассказывали мне о том, почему попасть отсюда на Ямайку практически невозможно, если ты не миллионер, я косилась на кусты обочин, соображая, не стоит ли высадиться прямо здесь и заночевать там, пока мы не въехали в город. Здесь меня не найдут, а значит не ограбят. Эх, надо было брать коврик. Мы проехали мимо знаменитых портретов Че Гевары и Фиделя Кастро на стенах зданий и ворвались в центр города. К этому моменту в Москве было шесть часов утра. Может быть поэтому картина ночной Гаваны показалась мне мрачнее, чем она на самом деле есть, но вот что я увидела: неосвещенные улицы, разбитые дороги с лужами и грязью, переполненные мусорные баки, дыры в асфальте забиты гниющим мусором, обшарпанные здания, без стекол и дверей. Вместо них просто решетки. Темнокожие люди, сидящие на бордюрах и ступеньках домов, зависают на улицах, как беспризорные дети. Редко доносится музыка из каких-то не менее обшарпанных полупустых баров. Девушка в коротком платье и дешевой пластмассовой заколкой-цветком прислонилась к стене, задрав одну ногу. Я таких видела только в фильмах. Мы остановились рядом с вело-таксистами, спросить “дирексьон”. Накаченные, темнокожие красавчики “в самом расцвете сил” уставились на меня как на мясо. Я потупила взгляд. Мы несказанно долго виляли по улицам в поисках жилья этих русских ребят. Когда цель наконец была достигнута, я рискнула спросить, можно ли упасть к ним на пол на ночь. Они сняли целую квартиру, и судя по их историям, должны были знать, что такое широебиться с рюкзаком по городу ночью. Время – пол двенадцатого. Обидно станет платить за ночь в каком-то доме, когда к утру, как и во всей отелях, нужно будет уже выписываться. 
–Извини, у нас другие планы. – отвечают мне ребята и уходят. 

Таксист мечтает поскорее от меня избавиться. У меня сохранен адрес самого дешевого места, что я нашла, но он не хочет туда ехать. Он подзывает женщину на улице, спрашивает, есть ли у нее на примете жилье. Она кивает и с самым наимилейшим видом называет цену:
–Тридцать шесть.
–Тридцать шесть кук?! Это как тридцать шесть долларов? Es loco que caro! У меня таких денег нет!
–Послушай, amor. – говорит мне уставший таксист. – Это всего на одну ночь. Завтра найдешь что-то еще. 
–Я на эти деньги должна неделю жить. После одной такой ночи завтра я буду спать на улице… 

На помощь приходит “Секси 87”. Так написано на растянутой майке полной кубинки в годах, с веером и дымящейся сигаретой. В их разговоре с таксистом я выловила знакомое слово “кинсе” ( исп. “пятнадцать” ). Мы проследовали за ней за угол. Она стала звонить в одну из дверей. Я начинаю замечать на стенах некоторых домов синий символ глаза, о котором узнала из интернета. Так кубинцы отмечают места, где можно снять жилье. Те самые “кассы партикуляр”. Туда, куда звонила она такого знака не было. Дверь никто не открывал. Тем временем к нам подтянулись заинтригованные мальчишки. Они смотрели на меня как на явление Христа народу. Но я себя ощущала скорее слоном в посудной лавке. Не в силах стоять, я легла на капот машины. К этому моменту я была в дороге с утра прошлого дня. Парни стали звонить в соседние двери, кричать имя хозяйки квартиры, и в конце концов, среди развешенного белья балкона на втором этаже, показалось чье-то лицо. По одеянию дама была подстать своей секси подруге. Круглое тело на маленьких ножках с покоящейся на животе, как на тумбочке, внушительной грудью, обтягивала черная майка в сетку из 90-х. 
–Двадцать.
–Умоляю вас, пожалуйста, пятнадцать…

Она недовольно бубнит что-то “Секси 87” в ответ, и та, прикрыв лицо веером, сговорчески мне кивает. 
–Аюдарте (исп. “я тебе помогу”). – говорит она и берет мою гитару. 
Мы поднимаемся по очень крутой лестнице на второй этаж и заходим в квартиру. 

Дома здесь построены самым загадочным образом. Никакой последовательности архитектуры не уловить. Какие-то комнаты с потолком, какие-то нет. На балконе с выступом в полшага на самом деле скрываются еще две комнаты по бокам. Посередине дома могут запросто стоят античного вида колонны. Дома строили испанцы, “по своему подобию”. Только вот в бедной Кубе такие колонны, позолоченные кандилябры и расписные потолки смотрятся как злая шутка, натуральный подъеб и напоминание о былой роскоши. Мне досталась маленькая комната, напоминающая камеру в тюрьме: стены бетонные, в высоту пространство раза в три больше, чем в ширину. Потолки метра четыре. Туалет без крышки, не смывается. Бумаги, мыла, естественно, нет. Душ надо перекрывать, о чем мне повторили трижды. Кровать такая, что проще спать на полу. Окно маленькое со вставленными железными жалюзями. Свет через них практически не попадает. Там, где должна была быть люстра, на потолке дыра. Поведав сексуальным дамам о своем бюджете, я получила единогласный вердикт, что мне хана, пожелала им спокойной ночи и отправилась в свою дыру. Перед тем, как лечь в постель, я обнюхала простыни. Вроде, не грязные. В кромешной темноте я укуталась в спальник и уснула, повторяя как мантру слова: 
–No quiero quedar solo. No quiero quedar solo.

---

“Кажется, я знаю все про самые дешевые отели мира. За время путешествия мне удалось пожить во многих откровенных дырах.

Первое, что ты должен сделать на ресепшне отеля, который тебе посоветовал торговец компакт-дисками на углу, так это сказать: “Эй, мне нужна самая дешевая комната!” Когда хозяин назовет цену, ты должен добавить: “Комната с одной кроватью, без телевизора и с туалетом снаружи”. Цена скорее всего упадет.
Второе правило заселения в дыру – обязательно лично осмотри комнату. Проверь белье на свежесть. Загляни под кровать на предмет еще не остывших гондонов или голодных тараканов. Найди розетку и проверь ее функциональность. Окно должно закрываться, иначе ночью ты подохнешь от москитов. Хорошенько принюхайся! Если чувствуешь посторонние запахи, возможно, это мышь сдохла в твоей подушке. Не стесняйся, спроси хозяина про wi-fi. Его, конечно же, нет, и это даст тебе шанс еще чуток сбить цену. И когда ты уже полностью готов заселиться в эту убогую конуру, попроси дать тебе мыло и туалетную бумагу – в толчке ничего подобного ты, конечно же, не найдешь. Про полотенце забудь. Если оно лежит на кровати, значит, это не дыра”. – Рома Свечников. Из книги “Рома едет”.

 

 

Роман с Кубой. Часть 2. Адаптация.

 

 

–Здесь дорогие сигареты?

–Непомерно. Два доллара за пачку! 

 

 

Не перестроившись с московского времени, я проснулась в четыре ночи, пытаясь осознать, где нахожусь. Только что друзья были рядом. Кажется, что мы просто разошлись по домам, и они за соседним углом. Так просто оказаться на другой стороне планеты. Каждый раз это происходит слишком быстро. Скорость моей мысли явно проигрывает скорости самолета. Он выплюнул меня быстро и грубо, как бутылку с посланием на берег неизвестного острова. Помывшись в холодной воде, я вышла просыпаться вместе в Гаваной. Город только начинал раскачиваться после сна. На него еще не напала жара, и улицы перешептывались, готовясь к очередному дню. Малюсенькая, сгорбленная бабушка рядом с моей дверью поставила круглый столик на деревянную коробку и расставила на нем такие же миниатюрные, как она сама чашечки. Я улыбнулась и поздоровалась. 

–В какой стороне красивее всего? – спросила я бабушку на корявом испанском.

Она что-то ответила и указала налево. Направление – это все, что я обычно могу разобрать из испанской речи, а тут всё еще хуже: кубинцы проглатывают согласные. Они говорят очень быстро и мелодично, словно поют. Но эта мелодия слишком заморская, чтобы ее разобрать. Послушно иду в ту сторону, что она указала и уже на углу натыкаюсь на первую кафешку “для своих” с булочками, о которых мне говорила Заварыгина Катя. Мне удалось выманить её в скайп за советами по выживанию на острове свободы, и мы проговорили пару часов. Она в это время запускала свои книги в печать в родном Красноярске и готовилась к очередному побегу. 

–Ну как ты там?

–Да странно. Открываешь холодильник - а в нем еда сама появляется. Так удобно… Но о чем это я… На Кубе существуют две валюты. Куки – официальная, равняется доллару. Но есть еще и пессо. Один кук – это двадцать четыре пессо. Местные жители получают зарплату в пессо, и расплачиваются тоже только ими. Иными словами, почти всё, не считая дорогих ресторанов и бутиков, для них все в двадцать четыре раза дешевле. Так вот в забегаловках плати только пессо. Например, есть классные местечки, где продают булочки с сыром и ветчиной буквально по пять рублей!..

 

Увидев на прилавке эти булочки, я сразу вспомнила Катин голос. Только у меня еще не было пессо, так что я прошла мимо. Интересно то, что иностранцы не в курсе, в какой валюте указаны цены, и платят в двадцать четыре раза больше. Кубинцы, естественно, этому только рады и не спешат сообщать об ошибке. Причем налюбливают они всех, даже испано говорящих мексиканцев. Бывает и такое, что ты распознал – цены в пессо, заходишь, садишься радостный, решив, что вот сейчас погуляешь, делаешь заказ, и тут тебе сообщают, что поскольку ты “эстранхеро” (исп. “иностранец”), плати в куках. Было дело, мы с мексиканцами заказали рыбу с овощами. Она стоит 40 кук ( полтора доллара ), а нам говорят – платите четыре. В таком случае нужно договариваться. Они понизили цену до трех, но это все равно в два раза больше. Я хотела уйти, но мексиканцы взялись за меня платить. Но мотанём обратно. С ними я познакомлюсь только вечером. 

 

Улицы Кубы такие же, какими я их и представляла: старые дома роскошной архитектуры, какие-то как новенькие раскрашены в яркие цвета, с каких-то уже снова слезает краска. Некоторые дома жилые, а некоторые наполовину разрушены. Стоит, к примеру, только первый этаж, где раскинулся уличный рынок… Покупаешь себе неизвестный фрукт за два пессо, поднимаешь голову, и видишь, что вверх уходит лишь прилипший в железкам бетон. Кажется, что время здесь остановилось на тысяча девятьсот девяностом. Мы поиграли в коммунизм и закончили, а тут все так и осталось, да еще со своими примочками и обычаями. Вот кто-то вылил воду с балкона прямо на улицу, а тут старичок спускает со второго этажа корзину на веревке, пока продавец готовится положить в нее огромное авокадо и папайю. Рядом подметает свою часть улицы худенькая женщина. За всем этим наблюдает хромая собачонка. Вот слышится первый уличный смех, и кто-то кричит у двери чье-то имя…  

 

Пока я шла по улице, со мной здоровались все и каждый. Кажется, как будто они тебя прямо ждали: восхищенные улыбки, мужчины снимают шляпы, кричат “Ола, линда!” ( исп. “Привет, красавица!” ), женщины просто улыбаются в ответ. Я продолжала блуждать по городу на шару, и вышла к более оживленной улице. Один из таксистов на старой американской машине ехал за мной вслед. Он предложил прокатить меня по городу. Обмены валют откроют только через час, так что делать все равно нечего. Он провез меня вокруг капитолия, и стал указывать по очереди на дорогие отели, называя их имена. Для кубинцев главная “достопримечтательность” – отели. Наверное, потому что они хранят в себе две невозможности сразу: наличие денег и возможность путешествовать. Куба бедная. Бедная с большой буквы “Б”. Но в то первое утро я этого еще не осознала. Я решила, что “раз такая пьянка”, и у меня бесплатное такси, то можно заскочить на Manrique, 520 – единственное дешевое жилье, что я нашла в интернете, и проверить, существует ли оно вообще. На сайте было оставлено прилично рецензий, но кто знает, были ли они настоящими. После знакомства с Владой из Питера (девушкой с “записками на запястьях”), которая зарабатывала тем, что штопала фейковые рецензии под отели и рестораны, я уже ни в чем не была уверена. Но все оказалось прекрасно. Дверь открыла добрейшая женщина с такими глазами, будто она создана, чтобы быть мамой мира. Видел ты когда-нибудь таких мировых мам, с добрыми глазами? К ним хочется спрятаться под крыло. Если рецензии в интернете и могли быть подделкой, то письма благодарности и фотографии гостей по всем стенам гостиной –  навряд ли.  Она предложила мне комнату за десять кук, а я все тыкала пальцем на цену 5 евро, указанную в интернете, и она пояснила, что это только для тех, кто снимает комнату вчетвером, но это должна быть одна компания людей. Сейчас в такой комнате у нее жили трое мексиканцев. Я спросила, пустит ли она за пять, если мексиканцы согласятся взять меня в комнату четвертой, и она пообещала их спросить. В итоге так оно и вышло. И я поселилась за пять кук в идеальный дом в три этажа. Я пишу тебе с веранды этого дома под крики петухов и пение птиц. У меня есть еще двадцать минут до того, как солнце поднимется выше навешанной на забор простыни и ударит мне в глаза. Оно уже греет голову.

 

Освоилась я в итоге довольно быстро, и на третий день мне все стало нравиться. Я нашла, где можно дешево поесть и где, скажем, купить пиво за 1 пессо, то есть, внимание, за два с половиной рубля. Купив его, я с ужасом осознала, что на деньги, которые я отдала в первую ночь тем “сексуальным” барышням, я могла купить 450 бутылок холодного пива. Ч е т ы р е с т а   п я т ь д е с я т, Карл! Четыреста, мать его, пятьдесят! Конечно, всего этого бы я не узнала, если б не забратанилась с двумя черными парнишками на площади, где все ловят интернет. Да, по поводу интернета, это выглядит так: стоишь два часа в очереди, полчаса тебе оформляют карту за два доллара с одним часом интернета, на ней логин и пароль от вай-фая, который во всем городе есть местах в десяти от силы. Прешь к одному из этих мест, обычно это парки и дорогие отели. Там, как голуби, на бордюрах, лавочках и земле сидят касты интернет-зависимых. Чтобы купить карту, я дала деньги дамочке в начале очереди. Если б ни она, мне пришлось бы потратить в том здании целый день. Слава Богу, этот час можно растягивать на сколько угодно, и я успею выложить еще один текст.

Так вот, об этих парнишках. Два брата, танцора сальсы, были детьми учителя танцев. Они помогли мне найти еще одно жилье за пять кук на случай, если мексиканцы бы не взяли меня к себе. Они же помогли дотащить вещи из одного места в другое. В тот момент, когда мы шли втроем по улице, один с моим рюкзаком справа, другой с гитарой слева, по телу пролилось приятное тепло, и я с улыбкой выдохнула. У меня снова была своя банда, хоть я и ни черта не понимала, что они говорят. Слово “como” ( исп. “Что? Как?”) превратилось в мой крест. Знания испанского, конечно, не хватает. Мне хочется узнать все о жизни этого народа как следует, но никто из них не разговаривает на английском. Когда я все-таки определилась с жильем, один черный парень, у которого была девушка-японка, отпачковался, а тот, что был свободен, предложил показать мне город. Он показал мне, где купить пиво за пессо, попросил у продавщицы два, но оставил оплату мне. Я удивилась, но подумала, что два с половиной рубля не стоят того, чтобы их с него спрашивать. Но вот потом, когда мы уже ближе к вечеру зашли в дешевое местное кафе, где каналы на телевизоре, который висит высоко в углу кухни, переключают длинной палкой, он тоже решил не платить, я офигела. 

 

–Шестьдесят пессо. – говорит официантка, и сразу смотрит именно на меня. Она как будто знала, что оплата будет за мной. 

–У тебя есть деньги? – спрашиваю я своего “кавалера”. 

–Нет. – и ни одна мышца не дрогнула на лице. 

 

Когда перед этим я спросила его, какая у него мечта, и он,  как настоящая кокетка, так задумчиво и застенчиво ответил, что хочет женится на русской девушке. Почему именно русской, он не объяснил, но стал молоть что-то дальше, назвав нас в ходе монолога словами “новиа” и “новио” ( исп. “парень и девушка”). Мне пришлось расплатиться. Он мило переводил меня через дороги и проводил до дома… Словом, выполнял роль идеального парня. Я сказала, что он должен мне мохито, на что парень ответил, что как только заработает на танцах в другом городе, то сразу поведет меня в ресторан и купит тысячи мохито. Ежу понятно, что это был профессионально подобранный эвфемизм слова “никогда”. В общем, по сути, на Кубе существует целый пласт таких красивых молодых и накаченных мальчиков, которые, как наши девушки из маленьких городков типа “Веселая жизнь”, “Коровьево” и “Маманегорюйкино”, высаживающиеся ежедневно на Комсомольском вокзале в поисках “папиков”. Также и эти парни ищут себе невест, чтобы тусить за их счет и, в перспективе, съебаться с острова. Они ведут себя как самые настоящие шлюшки. Будут ухаживать за тобой, строить тебе глазки и, предположительно, спать до тех пор, пока ты их кормишь. Мужики повзрослее, однако, видимо на такой расклад не рассчитывают, и сами готовы угощать девушек. Так третий день на острове превратился для меня в день полной халявы. В шумном и вечно переполненном баре Хемингуэя, “Флоридита”, где всегда играют музыканты, я решила разориться на дайкири за шесть кук. Как только я подумала, что одного было мало, старый официант принес еще один коктейль за счет заведения. Когда я попросила счет, он переспросил, что у меня было, я сказала “один дайкири”, он махнул рукой и подмигнул. На радостях я его обняла. Потом я пообедала с мексиканцами и пошла гулять. Уже на первой углу с баром с живой музыкой, где на бас-гитаре стояла сексуальная кубинка в обтягивающем салатовом платье, меня перехватил старый пьяный кубинец и подкупил на разговор мохито. Я не выпила и половины, извинилась и пошла растворяться в городе. Поиграла с далматинцем на улице, поболтала о жизни с мужчиной без руки… 

 

Не знаю, может быть Гавана действительно быстро меняется, но что-то, мне кажется, здесь остается одинаковым всегда. И если ты пойдешь от площади с лавочками по Калле Обисто в сторону старой Гаваны, то обязательно увидишь сначала большую очередь у окошка, где продают жареный рис с кусочком вкусной ветчины в картонных коробочках, потом увидишь музыканта с игрушками, привязанными к его ногам за ниточки. Его гитара и игрушки такие старые, что хочется кинуть ему монету за одну только преданность делу. Потом к тебе протянет ладонь женщина без ноги. Вторая нога, сделанная из ваты, лежит рядом с ней на дороге. Затем ты увидишь старую таксу с биркой на шее. Она всегда лежит в одном и том же месте. Потом повара в длинном белом колпаке, выглядывающего с балкона второго этажа пекарни Сан Хосе, потом услышишь звуки фортепьяно, доносящиеся из лобби отеля Ambos Mundos, где в 1930-м жил Хемингуэй, а в 1841-м забыл что-то Джордж Вашингтон и увидишь на бордюрах людей, кормящихся фай-фаем отеля. Улица закончится рынком старых книг и советских значков… Ты пройдешь мимо повозок с лошадьми и  выйдешь на набережную, где тебя сразу встретят музыканты. Они подумают, что у тебя есть деньги и сразу кинутся что есть мочи петь. Танцуй спокойно, они не обидятся, если ты им ничего не дашь. Поделись взамен историей со своих путешествий и улыбкой, и они тебя простят. 

 

Не успела я дойти до берега, как таксист на старой американской машине моего любимого цвета перехватил и увез меня на море, купив нам пива. Когда я спросила, как называется море, он ответил “просто море”. Вода теплая. На камнях растут голубые растения, которых я никогда в жизни не видела. На ощупь они как крупно вязаный шарф. 

Из-за того, что камни у берега слишком большие, а волны сильные, выплыть в воду было опасно. И вместо этого мы перешли по пирсу в полуразрушенный бассейн. Наверное, когда-то здесь стоял роскошный отель, потому что плитка на единственной оставшейся целой стене бассейне расписная и явно не из дешевых. Всё было хорошо в этом вечере. Но за любую халяву приходится обычно платить. Мой новый приятель таксист был тем еще фруктом, слишком диким даже для меня. Мы доехали до другого пляжа насладиться закатом, и он снял свои плавки и повесил сушиться на дверь машины, “потому что если жена увидит, что у меня мокрые трусы, она подумает, что мы с тобой что-то делали”. Двери машины были открыты, я сидела на переднем сиденье, как обычно закинув ноги на бардачок, а он подсел на рампу прямо рядом со мной. Мы продолжили говорить на ломаном испанском, и тут, со словами “ой пи-пи”, он начал писать. Сидя. Прямо на моих глазах. Ссыт и смотрит на меня, улыбаясь, прикинь. Помнишь момент в фильме “Евротур”, когда к ним в вагон подсел итальянец и стал их клеить и раздеваться со словами “мискууузи, мискууузи!” Вот именно таким же тоном и с таким же видом этот таксист объяснялся со мной.

–Ну а что! Это же природа! Что тут такого? У нас на Кубе это нормально!

–А вот у нас не очень нормально… Почему ты не мог отойти в сторону?

–Тогда проезжающие машины бы меня заметили! 

–А то, что я замечаю тебя не беспокоит?

 

А настояла на том, что мне пора домой. Начинало темнеть, и я не хотела оставаться с этим странным дурачком наедине неизвестно где. Поездку обратно скрасило то, что он позволил мне рулить. Дополнительным квестом, правда, было при этом уклоняться от его поцелуев. Я гнала что есть мочи, пока он двадцатый раз расписывал мне красивую картину о том, как мы поедем и в Вильялес, и в Варадеро вместе, “как друзья”.

–Наверное… Ага… Конечно… Нессесито пенсар (исп. “надо подумать”) … – бубнила я, всматриваясь в тёмные Кубинские улицы. 

Иногда проще изобразить согласие, чем объяснять, почему нет. Света машины хватало только на ближайшие пять метров. Желтая, как в штатах, но менее аккуратно вырисованная маркировка петляла словно змея, уходя под асфальт и выползая снова. Я остановила машину на углу своей улицы, чтобы он не знал, где именно я живу, сказала спасибо и договорилась встретиться на том месте, куда я никогда не приду. Пока мы ехали, он тоже указывал на дорогие отели, как будто с гордостью за то, что они вообще есть. 

–У меня есть деньги. Но я не могу поехать путешествовать, потому что везде нужны визы. 

Почему он не может получить визы, я так и не поняла. Но он всё повторял, что это невозможно. 

Куба действительно бедная. Бедная до нельзя. Зарплата на острове варьируется от четырехсот до тысячи пятиста пессо, то есть от шестнадцати до шестидесяти долларов в месяц. Логично, что Кубинцы проживают на острове всю жизнь, никуда не высовываясь. От разных людей я слышала разные тому причины, но суть одна: они здесь как за тем самым железным занавесом. И даже если технически можно порвать очко, заработать деньги на билет в одну сторону и получить визы, никто все равно этого не делает, потому что “не принято”. 

 

Короче, дружище, я пришла к одному выводу. Машина времени существует. И имя ей – социализм. 

Хотя что-то хорошее в этом, как и во всем, есть. Дети все так же играют друг с другом на улицах, а не рубятся в PSP дома. Люди улыбчивые и общительные. От нечего делать, они сидят на ступеньках своих домов и наблюдают за прохожими, с каждым можно легко заговорить. По вечерам все смотрят телевизор. В Гаване много домов, где вместо дверей стоят решетки, и за ними видно всё происходящее в квартире. Словом, живут тут без секретов. Они отдают огромный процент правительству практически за всё. За каждую комнату, что жители оставляют под сдачу, они платят сорок кук в месяц вне зависимости от того, сдавали они ее или нет, плюс отдают процент за каждого, кто в ней жил. Таксисты тоже обязаны зарабатывать определенный минимум, отдавать всю выручку правительству, а только тогда получать свою долю. Они кипятят воду в ведре на плите и даже не рассчитывают на то, что когда-нибудь перекроют бетонные стены обоями. Но никто из них не жалуется. Вело-таксисты на углу моей улицы встречают криками “товарищ!” и радостно машут вслед. 

 

Я дописываю этот текст под музыку целого оркестра. Мужчины в солнечных очках пританцовывают с гитарами и маракасами в руках, в тысячный раз исполняя песню “Гуантанамера” ( исп. “девушка из Гуантанамо”, города на юге острова). Солист переделывает текст, вытянув руку в мою сторону. Я смеюсь, ни черта не понимая, что именно он поёт, но слова “кон пело россо” (исп. “с розовыми волосами”) разобрать уже могу. Мне страшно представить, как мало они получат за свои старания. Но смотря на них, я вспоминаю наше московское метро с людьми в черных куртках, у которых есть деньги, но улыбки как будто перевернуты, как рисунок на игральных картах, уголками губ вниз. И знаешь, что?.. Я не переживаю за Кубу. Куба улыбается. У Кубы всё хорошо.