Этот пост не будет ничего значить примерно для четырнадцати тысяч трехсот пятидесяти человек, и по мере его продолжения количество снизится до нуля. Мои руки трясутся, и я стараюсь попадать в клавиши. Два дня назад мы закончили наш первый проект “Выходи во двор”, и как его создатель мне хочется рассказать, в чем был его смысл для меня. Полтора года я разговаривала с людьми через тексты, не смотря им в глаза. Я вливала и давала что могла, расплескивая себя по сети. Но вся эта вода быстро впитывалась и не так много за собой оставляла. Память тысяч - штука короткая. Никто не может быть влюбленным в сетевое лицо дольше года. Дальше остается уважение и не более того. Мне хотелось оставить большее, чтобы оно дольше впитывалось и дало свои ростки. Касательно личных выгод – этот проект был моим спасением.

После смерти Липатова я поняла одно: эта свобода уничтожит меня. Она не является никакой высшей точкой просветления. Это лишь жестокое испытание, которое выпадает не всем, и из которого не все выходят живыми. Я слишком оторвалась от реальности. И раз я нахожусь на планете Земля, в материи, то нужно играть по её правилам и привязаться к материальному. Это все равно что кинуть якоря, чтобы не снесло бурей в неизвестность. После похорон в Одессе я вернулась в Москву, села, выставила пять пальцев правой руки и стала придумывать якоря. Те якоря, что прекрасно знают все, тут нет ничего нового: работа, близкие друзья, любимый человек, дом и творчество. На счастье мне, я успешно их раскидала и зацепилась за землю. Так появился “Выходи во двор”. Я давно разучилась делать то, что не хочу, работать на кого-то и там, где не хочу. Многие близкие сказали мне, что моя идея – полный бред, но мне удалось воплотить её в реальность, создать дело, в котором я смогу проявить себя и при этом достаточно зарабатывать. Я вижу результат и не хочу сыпать в ленту перепосты благодарностей, но хочу, чтобы ты, читатель, знал – я не пропала. Я делала что-то на благо другим, пусть и в другой, менее заметной форме. Логично, что тем, кто не прошел с нами общий путь нет дела до этой истории. Но пятидесяти трем людям это будет понятно. Нам удалось дать то, что другие не давали, удалось создать что-то уникальное. Удивительно, что вообще ещё возможно создавать уникальное. Судьбы многих людей поменялись. Мы дали и веру, и надежду, и любовь, и я считаю это великим делом. Мне всегда хотелось вносить изменения. Я не могу спасти весь мир, но, как сказала Заварыгина, даже если весь берег засыпан выкинутыми штормом морскими звездами и всех не спасти, для одной звезды, которую ты держишь в руках и кидаешь обратно в море это все равно что-то значит. Таких звезд в наших ладонях оказалось пятьдесят три. Сейчас они дышат и живут. Кажется, и самих себя за это время мы взяли в ладони и кинули в воду. Мы совершили невозможные вещи: построили плот и сплавились на нем до кремля Казани, дважды взломали самую красивую крышу Чебоксар и спали там под открытым небом, написали свои последние слова и плакали все вместе под огромной луной, ехали автостопом, разбросившись на всю трассу длинной в километр, уходили хранить свой огонь по всему лесу, использовали шесть видов транспорта и открыли друг другу свои сердца…

Нам удалось сломать и другой закон: не строй бизнес с друзьями, потому что в конце вы все поссоритесь. Мы ссорились не по-детски. Но в конце это только нас сблизило и многому научило. Я благодарна за этот опыт. Это было не зря. Самой себе я доказала название этого паблика еще раз. Теперь мы с Димой возвращаемся к своим книгам и пишем как остервенелые, стараясь не давать нашему издательству повода для беспокойств, остальные ребята-организаторы тоже вернулись к своими прежним делами. С января и по вчерашний день я жила этим проектом и сейчас, временно или нет, я с ним прощаюсь, как и со своими украденными в Казани телефоном и гитарой, с которой мы прожили вместе семь лет. Но всё это ничто в сравнении со следующим.

Сегодня я прощаюсь с тобой, мой волк.
Мы прожили уже, кажется, слишком много. Столько вообще не живут.
При том, что всё это время мы жили практически в соседних домах, при том, что наши дедушки были главами одной и той же компании, как настоящий спасатель, ты пришел в мою жизнь только тогда, когда не прийти в нее уже было нельзя, спустя двадцать шесть лет. Ты появился когда не помог бы уже ни пластырь, ни бинт, ни поддорожник. Нет, я не ушиблась. И дело было не в пораненной в тот день об гвоздь ноге. Я уже просто задыхалась в дыму. Ты выломил дверь, за которой я сидела посередине пожара, обняв коленки и вынес меня из этого ада. Тебе единственному это было под силу. Уж какие двери ты только не взламывал, никогда не выкладывая из рюкзака разводник. Ты не жалел меня и не гладил по голове. Вместо этого ты делал меня сильнее, пропуская через мои собственные косяки и слабости моего скверного характера. И когда в итоге ты звал меня хорошей девочкой, когда действительно видел меня хорошей, мне было не по себе, потому что я всегда была эгоистичной, упрямой, дерзкой, и в целом, по понятиям многих и самой себя, плохой. Уж с точки зрения отношений – точно. Мы открывали друг друга шаг за шагом, и не всегда это давалось просто. Иногда мне хотелось соскочить. Когда я улетела, ты в миг вернулся к своей бывшей, сказав мне спасибо за то, что научила тебя любить. Сказав, что с моим исчезновением в тебе появилась пропасть и ты не хотел её ощущать. Мы продолжали держать крепкую связь, понятную только нам двоим, да и то не до конца. Я тянула к тебе нити через всю планету и даже в четыре утра ты сонный вылезал на кухню, чтобы мне ответить. Ты не ждал меня в России раньше мая, как и я себя. Но в какой-то момент мое сердце все равно переехало в Балашиху, а тело оставалось в Мексике. Тогда я поняла, что ты являешься собирательным образом всех моих предыдущих ошибок, и что сейчас я не должна позволить ударить этим граблям меня в лоб опять. В тот день, 11 декабря, я прощалась с тобой внутри. Я прошла босиком пять километров вдоль кристально голубого пляжа Канкуна, пытаясь взять силу у воды. Я знала, что будет сложно, но приняла это решение во имя спасения самой себя.

“Ты все поймешь. Увидимся в мае”. Вот что я написала в том письме, которое хотела передать тебе из Мексики в Москву с подругой. В ту же ночь я долго всматривалась в корабли на границе неба и Атлантического океана. Я поклялась себе, что больше ни слова не напишу тебе, и ты сразу почувствовал, что теперь я далеко.

“Всё, Максим. Теперь мы с тобой оба без причалов. Два одиноких корабля”. – подумала я, и написала Максу сообщение: “Хочу к тебе. Сойти с ума вместе”. Он почему-то не ответил.
На утро следующего дня мне пришло от тебя сообщение:
– Не говори пока ничего Насте. Мое дело предупредить.
Я не могла не ответить:
– Что?
– Ты не знаешь? Зайди на страницу Липатова.
Так я узнала, что потеряла единственного человека мужского пола, кроме тебя, кто знал и понимал меня всю. Потерять в этот же день и тебя было бы слишком невыносимо.

Через трое суток, пройдя самый долгий путь в моей жизни, я буду лежать на твоих руках и смотреть в любимые глаза, пока наши друзья смеются все вместе, лежа в кругу на полу в Тирасполе. Вы так и не попали на похороны из-за чертовых пограничников, и нам с Настей пришлось пройти этот путь в одиночку. Ты не поверишь, но это мгновение на твоих руках было самым счастливым в моей жизни. Леля набивает нам татуировки “убежище” иглой, пока мы держимся за руки. Так дальше и пошли. Не мальчик, не девочка, а рыба и волк.

Пришёл май. С момента нашего знакомства прошло меньше года. Километры разрывали нас трижды, но мы снова находили дорогу друг к другу. Мы не ходили на свидания в кафе и театры, а ездили в каретах ментов, сдавали по очереди свои отпечатки и расписывались в объяснительных. Ты сфотографировал меня сто тысяч раз и не выложил ни одной из фотографий. Всё прятал, говорил, что слишком дорога. Спрячь же до конца и теперь. Ты говоришь, что я ключ к твоей вселенной, но мы не в космосе, а здесь. Говоришь, что я роскошная машина, а не восьмерка на каждый день, что не хочешь заездить меня и выбираешь то, что попроще. Вчера плакал ты. Сегодня – я.

Я запомню эту ночь на белой кухне. Ты сидел в своей руферской кофте со специальным воротником, закрывающим лицо. Как идеальный космонавт. Вернее как кто-то, кто пришел из космоса. Ты говорил о том, что иногда смотришь на небо и чувствуешь, что ты оттуда. Говорил, что космос – это либо бесконечный поток энергии, либо огромная холодная пустота. На что я ответила: “как ты”.

На следующий день мы вышли из дома и встали вдвоем друг напротив друга с закрытыми глазами. Светило солнце и ветер сдувал пряди моих волос на лицо. Они снова горели золотом. Если мои волосы горят золотом – значит я жива. Я закрыла глаза с улыбкой и стала учиться привыкать чувствовать тебя на расстоянии. Я знала, что ты стоишь рядом, но не видела тебя. Завтра тебя уже не будет рядом, но если я закрою глаза, то всё почувствую. Мне было так хорошо и приятно, я была наполнена. Всё это разрушится через несколько часов, когда я узнаю то, что ты скрывал от меня месяц. Ребята грузили вещи, машины бибикали, чтобы мы их пропустили, а мы так и продолжали стоять. Потом ты подошел и крепко обнял меня. Удалось ли мне приручить волка? Не знаю. Его шерсть не стала мягче. Зубы остались острыми. Ты убегаешь подальше от рек, оставляешь свою рыбку. Бежишь к грубым – не хочешь ласковых, бежишь к приземленным – не хочешь духовности. Бежишь к тем, кто не знает тебя настоящего и никогда не узнает, потому что им это просто не дано. Беги. Все четыре стороны начинаются от твоих ног. Что я поняла для себя наверняка – никто не может судить об отношениях между двумя людьми, кроме самих этих людей. У меня никогда не было простых историй.

Я думаю об этом всём, шатаясь на заднем сиденье “Нивы”. Мы едем по Настиному городу и закупаемся продуктами. Завтра вечером мы выходим сплавляться по реке, на которой снимали “Географ глобус пропил”. Пока я пытаюсь побороть нервозную тошноту, Настя показывает мне свою школу, здание, в котором проработала год, куда без всех государственных документов не пройти, мост, под которым она пряталась всё детство, мужчину, который написал ей не одну песню… Одна из них – последняя в аудиозаписях Липатова. Я наконец слушаю её вживую, закрыв глаза и посвящаю это мгновение Максу. В эту ночь мы спали в обнимку с Лапчевым и Настей. Они, огромные шары энергии, воздух и огонь, обхватили меня крепко. Вчера одна девушка в этом, ещё не открывшемся баре Настиных друзей сказала мне на ушко: “Спасибо вам обеим за то, что так вдохновляете жить”. Я улыбаюсь, киваю, перевожу взгляд на танцующую Настю и удивляюсь внутри. Мы столько раз хотели сдохнуть, как же нам удается кого-то вдохновлять жить? Во всём черном, с горой амулетов на шее и белокурой гривой волос до бедер, моя ведьма танцует как сама Жизнь и Смерть. Она так прекрасна, что мне обидно, если её танец никто не видит. Мы носим такие тяжелые гири на сердце, что только танцами и удаётся их прикрыть. Красную надпись “Счастье не за горами” скоро должно затопить. Она перевернется в водном отражении как и наши судьбы.

Одно я знаю точно: если доживу до старости, никто не услышит от меня фразы “как быстро и незаметно пролетела жизнь”. О, нет. Для меня она была слишком заметна. Я добилась чего хотела. Я жила на такой скорости, с такой сменой пейзажей, лиц, чувств и обстоятельств, что в двадцать семь мне кажется, что больше уже просто нельзя. Теперь пора идти по вешкам, как научил меня Кудрявцев месяц назад:
– Я не знаю, как это всё пережить.
– Когда я спускался с Эльбруса, – говорил он, сидя со мной на постели в куртке, пока Настя ждала его в коридоре, – началась сильная метель. И не было видно абсолютно ничего, даже на расстоянии вытянутой руки. В такой момент становится очень страшно. Черт знает, как вернешься обратно. Многие так и погибли. И вот для этого на тропе ставят вешки – яркие флажки. Они находятся на видимом друг от друга расстоянии. Когда не видишь ничего вокруг – ищи вешки. Сейчас твои вешки – это хорошие вещи, которые ждут тебя впереди. Это могут быть цели или планы. Когда закончится проект, и вы подниметесь на вершину – ищи вешки и спускайся по ним.

Я выхожу на финишную прямую. Две книги. Это то, что я хочу отдать тебе, читатель. На этом и закончим. Пожалуйста, не пиши под этим постом комментариев. И если в ближайшее время увидишь меня где-то в толпе – сделай вид, что не узнал. Сейчас я – не бесконечный поток энергии. Я – огромная холодная пустота.

18 мая 2017