Мы с тобой ещё встретим ни один рассвет. Только не смей сдаваться. Не уступай ни злым поворотам судьбы, ни колкому безразличию, ни злости,
Этот пост не будет ничего значить примерно для четырнадцати тысяч трехсот пятидесяти человек, и по мере его продолжения количество снизится до нуля. Мои руки трясутся, и я стараюсь попадать в клавиши. Два дня назад мы закончили наш первый проект “Выходи во двор”, и как его создатель мне хочется рассказать, в чем был его смысл для меня. Полтора года я разговаривала с людьми через тексты, не смотря им в глаза. Я вливала и давала что могла, расплескивая себя по сети. Но вся эта вода быстро впитывалась и не так много за собой оставляла. Память тысяч - штука короткая. Никто не может быть влюбленным в сетевое лицо дольше года. Дальше остается уважение и не более того. Мне хотелось оставить большее, чтобы оно дольше впитывалось и дало свои ростки. Касательно личных выгод – этот проект был моим спасением.
После смерти Липатова я поняла одно: эта свобода уничтожит меня. Она не является никакой высшей точкой просветления. Это лишь жестокое испытание, которое выпадает не всем, и из которого не все выходят живыми. Я слишком оторвалась от реальности. И раз я нахожусь на планете Земля, в материи, то нужно играть по её правилам и привязаться к материальному. Это все равно что кинуть якоря, чтобы не снесло бурей в неизвестность. После похорон в Одессе я вернулась в Москву, села, выставила пять пальцев правой руки и стала придумывать якоря. Те якоря, что прекрасно знают все, тут нет ничего нового: работа, близкие друзья, любимый человек, дом и творчество. На счастье мне, я успешно их раскидала и зацепилась за землю. Так появился “Выходи во двор”. Я давно разучилась делать то, что не хочу, работать на кого-то и там, где не хочу. Многие близкие сказали мне, что моя идея – полный бред, но мне удалось воплотить её в реальность, создать дело, в котором я смогу проявить себя и при этом достаточно зарабатывать. Я вижу результат и не хочу сыпать в ленту перепосты благодарностей, но хочу, чтобы ты, читатель, знал – я не пропала. Я делала что-то на благо другим, пусть и в другой, менее заметной форме. Логично, что тем, кто не прошел с нами общий путь нет дела до этой истории. Но пятидесяти трем людям это будет понятно. Нам удалось дать то, что другие не давали, удалось создать что-то уникальное. Удивительно, что вообще ещё возможно создавать уникальное. Судьбы многих людей поменялись. Мы дали и веру, и надежду, и любовь, и я считаю это великим делом. Мне всегда хотелось вносить изменения. Я не могу спасти весь мир, но, как сказала Заварыгина, даже если весь берег засыпан выкинутыми штормом морскими звездами и всех не спасти, для одной звезды, которую ты держишь в руках и кидаешь обратно в море это все равно что-то значит. Таких звезд в наших ладонях оказалось пятьдесят три. Сейчас они дышат и живут. Кажется, и самих себя за это время мы взяли в ладони и кинули в воду. Мы совершили невозможные вещи: построили плот и сплавились на нем до кремля Казани, дважды взломали самую красивую крышу Чебоксар и спали там под открытым небом, написали свои последние слова и плакали все вместе под огромной луной, ехали автостопом, разбросившись на всю трассу длинной в километр, уходили хранить свой огонь по всему лесу, использовали шесть видов транспорта и открыли друг другу свои сердца…
Нам удалось сломать и другой закон: не строй бизнес с друзьями, потому что в конце вы все поссоритесь. Мы ссорились не по-детски. Но в конце это только нас сблизило и многому научило. Я благодарна за этот опыт. Это было не зря. Самой себе я доказала название этого паблика еще раз. Теперь мы с Димой возвращаемся к своим книгам и пишем как остервенелые, стараясь не давать нашему издательству повода для беспокойств, остальные ребята-организаторы тоже вернулись к своими прежним делами. С января и по вчерашний день я жила этим проектом и сейчас, временно или нет, я с ним прощаюсь, как и со своими украденными в Казани телефоном и гитарой, с которой мы прожили вместе семь лет. Но всё это ничто в сравнении со следующим.
Сегодня я прощаюсь с тобой, мой волк.
Мы прожили уже, кажется, слишком много. Столько вообще не живут.
При том, что всё это время мы жили практически в соседних домах, при том, что наши дедушки были главами одной и той же компании, как настоящий спасатель, ты пришел в мою жизнь только тогда, когда не прийти в нее уже было нельзя, спустя двадцать шесть лет. Ты появился когда не помог бы уже ни пластырь, ни бинт, ни поддорожник. Нет, я не ушиблась. И дело было не в пораненной в тот день об гвоздь ноге. Я уже просто задыхалась в дыму. Ты выломил дверь, за которой я сидела посередине пожара, обняв коленки и вынес меня из этого ада. Тебе единственному это было под силу. Уж какие двери ты только не взламывал, никогда не выкладывая из рюкзака разводник. Ты не жалел меня и не гладил по голове. Вместо этого ты делал меня сильнее, пропуская через мои собственные косяки и слабости моего скверного характера. И когда в итоге ты звал меня хорошей девочкой, когда действительно видел меня хорошей, мне было не по себе, потому что я всегда была эгоистичной, упрямой, дерзкой, и в целом, по понятиям многих и самой себя, плохой. Уж с точки зрения отношений – точно. Мы открывали друг друга шаг за шагом, и не всегда это давалось просто. Иногда мне хотелось соскочить. Когда я улетела, ты в миг вернулся к своей бывшей, сказав мне спасибо за то, что научила тебя любить. Сказав, что с моим исчезновением в тебе появилась пропасть и ты не хотел её ощущать. Мы продолжали держать крепкую связь, понятную только нам двоим, да и то не до конца. Я тянула к тебе нити через всю планету и даже в четыре утра ты сонный вылезал на кухню, чтобы мне ответить. Ты не ждал меня в России раньше мая, как и я себя. Но в какой-то момент мое сердце все равно переехало в Балашиху, а тело оставалось в Мексике. Тогда я поняла, что ты являешься собирательным образом всех моих предыдущих ошибок, и что сейчас я не должна позволить ударить этим граблям меня в лоб опять. В тот день, 11 декабря, я прощалась с тобой внутри. Я прошла босиком пять километров вдоль кристально голубого пляжа Канкуна, пытаясь взять силу у воды. Я знала, что будет сложно, но приняла это решение во имя спасения самой себя.
“Ты все поймешь. Увидимся в мае”. Вот что я написала в том письме, которое хотела передать тебе из Мексики в Москву с подругой. В ту же ночь я долго всматривалась в корабли на границе неба и Атлантического океана. Я поклялась себе, что больше ни слова не напишу тебе, и ты сразу почувствовал, что теперь я далеко.
“Всё, Максим. Теперь мы с тобой оба без причалов. Два одиноких корабля”. – подумала я, и написала Максу сообщение: “Хочу к тебе. Сойти с ума вместе”. Он почему-то не ответил.
На утро следующего дня мне пришло от тебя сообщение:
– Не говори пока ничего Насте. Мое дело предупредить.
Я не могла не ответить:
– Что?
– Ты не знаешь? Зайди на страницу Липатова.
Так я узнала, что потеряла единственного человека мужского пола, кроме тебя, кто знал и понимал меня всю. Потерять в этот же день и тебя было бы слишком невыносимо.
Через трое суток, пройдя самый долгий путь в моей жизни, я буду лежать на твоих руках и смотреть в любимые глаза, пока наши друзья смеются все вместе, лежа в кругу на полу в Тирасполе. Вы так и не попали на похороны из-за чертовых пограничников, и нам с Настей пришлось пройти этот путь в одиночку. Ты не поверишь, но это мгновение на твоих руках было самым счастливым в моей жизни. Леля набивает нам татуировки “убежище” иглой, пока мы держимся за руки. Так дальше и пошли. Не мальчик, не девочка, а рыба и волк.
Пришёл май. С момента нашего знакомства прошло меньше года. Километры разрывали нас трижды, но мы снова находили дорогу друг к другу. Мы не ходили на свидания в кафе и театры, а ездили в каретах ментов, сдавали по очереди свои отпечатки и расписывались в объяснительных. Ты сфотографировал меня сто тысяч раз и не выложил ни одной из фотографий. Всё прятал, говорил, что слишком дорога. Спрячь же до конца и теперь. Ты говоришь, что я ключ к твоей вселенной, но мы не в космосе, а здесь. Говоришь, что я роскошная машина, а не восьмерка на каждый день, что не хочешь заездить меня и выбираешь то, что попроще. Вчера плакал ты. Сегодня – я.
Я запомню эту ночь на белой кухне. Ты сидел в своей руферской кофте со специальным воротником, закрывающим лицо. Как идеальный космонавт. Вернее как кто-то, кто пришел из космоса. Ты говорил о том, что иногда смотришь на небо и чувствуешь, что ты оттуда. Говорил, что космос – это либо бесконечный поток энергии, либо огромная холодная пустота. На что я ответила: “как ты”.
На следующий день мы вышли из дома и встали вдвоем друг напротив друга с закрытыми глазами. Светило солнце и ветер сдувал пряди моих волос на лицо. Они снова горели золотом. Если мои волосы горят золотом – значит я жива. Я закрыла глаза с улыбкой и стала учиться привыкать чувствовать тебя на расстоянии. Я знала, что ты стоишь рядом, но не видела тебя. Завтра тебя уже не будет рядом, но если я закрою глаза, то всё почувствую. Мне было так хорошо и приятно, я была наполнена. Всё это разрушится через несколько часов, когда я узнаю то, что ты скрывал от меня месяц. Ребята грузили вещи, машины бибикали, чтобы мы их пропустили, а мы так и продолжали стоять. Потом ты подошел и крепко обнял меня. Удалось ли мне приручить волка? Не знаю. Его шерсть не стала мягче. Зубы остались острыми. Ты убегаешь подальше от рек, оставляешь свою рыбку. Бежишь к грубым – не хочешь ласковых, бежишь к приземленным – не хочешь духовности. Бежишь к тем, кто не знает тебя настоящего и никогда не узнает, потому что им это просто не дано. Беги. Все четыре стороны начинаются от твоих ног. Что я поняла для себя наверняка – никто не может судить об отношениях между двумя людьми, кроме самих этих людей. У меня никогда не было простых историй.
Я думаю об этом всём, шатаясь на заднем сиденье “Нивы”. Мы едем по Настиному городу и закупаемся продуктами. Завтра вечером мы выходим сплавляться по реке, на которой снимали “Географ глобус пропил”. Пока я пытаюсь побороть нервозную тошноту, Настя показывает мне свою школу, здание, в котором проработала год, куда без всех государственных документов не пройти, мост, под которым она пряталась всё детство, мужчину, который написал ей не одну песню… Одна из них – последняя в аудиозаписях Липатова. Я наконец слушаю её вживую, закрыв глаза и посвящаю это мгновение Максу. В эту ночь мы спали в обнимку с Лапчевым и Настей. Они, огромные шары энергии, воздух и огонь, обхватили меня крепко. Вчера одна девушка в этом, ещё не открывшемся баре Настиных друзей сказала мне на ушко: “Спасибо вам обеим за то, что так вдохновляете жить”. Я улыбаюсь, киваю, перевожу взгляд на танцующую Настю и удивляюсь внутри. Мы столько раз хотели сдохнуть, как же нам удается кого-то вдохновлять жить? Во всём черном, с горой амулетов на шее и белокурой гривой волос до бедер, моя ведьма танцует как сама Жизнь и Смерть. Она так прекрасна, что мне обидно, если её танец никто не видит. Мы носим такие тяжелые гири на сердце, что только танцами и удаётся их прикрыть. Красную надпись “Счастье не за горами” скоро должно затопить. Она перевернется в водном отражении как и наши судьбы.
Одно я знаю точно: если доживу до старости, никто не услышит от меня фразы “как быстро и незаметно пролетела жизнь”. О, нет. Для меня она была слишком заметна. Я добилась чего хотела. Я жила на такой скорости, с такой сменой пейзажей, лиц, чувств и обстоятельств, что в двадцать семь мне кажется, что больше уже просто нельзя. Теперь пора идти по вешкам, как научил меня Кудрявцев месяц назад:
– Я не знаю, как это всё пережить.
– Когда я спускался с Эльбруса, – говорил он, сидя со мной на постели в куртке, пока Настя ждала его в коридоре, – началась сильная метель. И не было видно абсолютно ничего, даже на расстоянии вытянутой руки. В такой момент становится очень страшно. Черт знает, как вернешься обратно. Многие так и погибли. И вот для этого на тропе ставят вешки – яркие флажки. Они находятся на видимом друг от друга расстоянии. Когда не видишь ничего вокруг – ищи вешки. Сейчас твои вешки – это хорошие вещи, которые ждут тебя впереди. Это могут быть цели или планы. Когда закончится проект, и вы подниметесь на вершину – ищи вешки и спускайся по ним.
Я выхожу на финишную прямую. Две книги. Это то, что я хочу отдать тебе, читатель. На этом и закончим. Пожалуйста, не пиши под этим постом комментариев. И если в ближайшее время увидишь меня где-то в толпе – сделай вид, что не узнал. Сейчас я – не бесконечный поток энергии. Я – огромная холодная пустота.
18 мая 2017
Мы с тобой ещё встретим ни один рассвет. Только не смей сдаваться. Не уступай ни злым поворотам судьбы, ни колкому безразличию, ни злости,
Я не могла больше писать, голова трещала, глаза болели. Вышла прогуляться. Нашла на дороге розу. Забрала себе. Встретилась с Пашей. Сходила с ним